спальню, а он выходил из своей.
Хорошие времена.
— Расслабься, — говорит Ана, когда мы прогуливаемся по Байворд, потягивая кофе. — Мужчины не очень выразительны в своих эмоциях, а он стал сверхэкспрессивным в пылу момента.
— С тех пор мы не разговаривали, Ана. Даже не переписывались. Я чувствую, что он ненавидит меня.
— Напротив. Он понимает, как много ты для него значишь, и напуган до смерти.
— Я в этом сомневаюсь.
— Погугли его, — говорит она. — Ты поймешь меня, когда я скажу, что он не из тех мужчин, которые когда-либо с кем-либо сближаются.
— Я не хочу гуглить его, — отвечаю я. — Это вторжение в его личную жизнь.
Она выгибает бровь.
— Это общеизвестно.
— Я обещала ему, что не буду этого делать.
— Как насчет того, чтобы я просто рассказа тебе? Это не было бы нарушением правил, если бы ты узнала от третьей стороны.
Я качаю головой.
— Я не могу.
Она вздыхает и останавливается, чтобы посмотреть на меня.
— Тогда ты должна поверить мне, когда я говорю, что этот парень не привык к тому, что кто-то пробирается в его сердце. Он — глыба льда. В конце концов, они называют его Мудаком Востока.
Я встревожена.
— Они так называют его?
— Ну, они оставили его в покое, потому что он никогда не ходит на общественные мероприятия и ни с кем не разговаривает за пределами своей работы. Вот настолько он замкнут. Когда вы не можете покопаться в чьей-то жизни, потому что она настолько личная, вы не можете поместить их в новости, верно?
— Эйдан закрыт, — признаю я. — Как… Я чувствую, что он ничего не делает, кроме работы, и приходит домой только для того, чтобы еще больше работать. У него нет хобби.
— Больше, — добавляет она. — У него больше нет хобби. Ты рассказываешь мне о нем все эти вещи, о которых я никогда раньше не слышала, значит, он изменился. Держась подальше от своего прежнего поведения, он заметно стал лучше.
Я на мгновение задумываюсь об этом.
— Однажды он сказал мне, что, открыв мне свои эмоции, он открыл себя и для всего остального.
Глаза Аны расширяются от понимания.
— Тогда, похоже, он все еще борется со своим прежним «я», не так ли?
Да, это действительно звучит так.
— Что я должна делать? — спрашиваю я, чувствуя безнадежность. — Я хочу, чтобы все снова стало нормальным.
— Так будь нормальной.
Я бросаю на нее сухой взгляд.
— Довольно сложно сделать это. Парень попробовал мою вагину, Ана. Как мне после этого притворяться, что ничего не произошло?
Она громко смеется.
— Просто попробуй, хорошо? Думаю, это поможет навести между вами мост.
Я могла понять ее точку зрения. Возможно, было бы лучше, если бы я протянула оливковую ветвь.
Мы возвращаемся к ее машине, и она отвозит меня домой. «Домой», — повторяю про себя. Теперь это место — мой дом. У меня до сих пор в голове не укладывается, что я там живу. Действительно, здесь нужно много поработать, прежде чем место будет по-домашнему уютным, но я готова взяться за эту задачу. Просто нужно придумать, как преодолеть эту неловкую неровность на дороге с Эйданом.
Она паркуется на местах Эйдана на парковке. Потом смотрит на его машины широко раскрытыми глазами, пока я выгружаю свои вещи из багажника. Ана поехала вместо меня в мою старую квартиру и собрала все мои вещи. И сказала, что не оставила после себя ни одной моей вещи. Дерека там не было, и она воспользовалась моим ключом. Ана действительно лучшая.
— Как все выглядело? — спрашиваю я, когда подходит ко мне, чтобы помочь.
— Полный бардак, — отвечает она. — Он напивается до одури. Повсюду бутылки.
— Черт.
— Он разберется сам. Не беспокойся об этом.
— Мне просто не хочется, чтобы он думал, что я холодная стерва, которая не хочет для него самого лучшего, потому что я хочу, Ана. Хочу, чтобы он снова собрал свою жизнь воедино…
— Ладно, прекрати, — прерывает она, выглядя раздраженной. — Я прошлась по квартире, и все, что я увидела, — его вещи, разбросанные повсюду. Это было так угнетающе. Там не было ничего, что говорило бы о тебе. Это была его квартира. Ты просто обосновалась на диване, что даже не заставило меня задуматься о том, насколько это было хреново, что он все это время не отдавал тебе кровать. К черту Дерека и его дерьмо, ладно? Просто к твоему сведению, Айви, я почувствовала запах духов, и я уверена, что они не твои. И также заметила несколько сомнительных игрушек и знаю, что ты не настолько извращенка. Подумай об этом.
Я не отвечаю.
Ана хороша в том, чтобы рассказать мне, как все обстоит.
Она заметила сомнительные игрушки. Я на мгновение задумываюсь над этим, спрашивая себя, действительно ли я удивлена, что Дерек снова привел девок в эту квартиру и использовал на них игрушки.
Не удивлена.
Просто это кажется странным.
Мы поднимаемся на лифте в пентхаус. Когда двери открываются, и оказываемся у главного входа, я смотрю на Ану с легкомысленной улыбкой. Ее реакция бесценна.
— Это гребаная дверь, — говорит она мне.
— Это так грустно, — отвечаю я.
Мы смеемся по пути внутрь. Она смотрит по сторонам, как загипнотизированная, а я несу сумки в спальню. Подруга следует за мной по пятам.
Как только мы оказываемся в моей комнате, она бросает сумки, которые несет, и прыгает на мою кровать. Ее руки раскинуты в стороны.
— Это такое безумие, Айви. Боже мой. Я так чертовски рада за тебя. Не могу поверить, насколько это место удивительное.
Я ухмыляюсь и убираю свои сумки в гардероб. Просто бросаю их там, на полу, не собираясь начинать распаковывать это дерьмо. Это может подождать.
— Как ты думаешь, сколько стоит это место? — спрашивает Ана.
— Я не знаю.
Она поднимает голову, чтобы посмотреть на меня.
— Его дом в Монреале продан за тридцать семь миллионов долларов.
Я замираю.
— Надеюсь, ты шутишь.
— Не-а. — Она откидывает назад голову. — Каково это — жить с богатым парнем? Богатым парнем, который отлизал тебе.
Я пожимаю плечами, направляясь к другим сумкам, которые она оставила на полу.
— Я не думаю о денежной части. Не так.
