* * *
— Никто пока не смог опознать голос на записи. — Лева посмотрел в сторону, затем перевел взгляд на Волина. — Аркадий Николаевич, объясните мне, пожалуйста, что происходит? Я ничего не понимаю.
— Ты думаешь, Лева, я понимаю? — вздохнул Волин. — Я, Лева, вообще уже ничего не понимаю. Почему он убил двух девушек в течение одного дня? И, главное, напоказ. Зачем ему понадобился весь этот спектакль? Они стояли на лестничной площадке четвертого этажа телефонного узла и курили, переговариваясь негромко. Пока эксперты осматривали место происшествия, пытаясь отыскать отпечатки пальцев, найти хоть что-то, что можно было бы использовать в качестве улики, прибывший наряд милиции согнал всех сотрудников «777» на пятый этаж. Там они оставались под присмотром двоих патрульных и одного оперативника. Пилюгин уже вошел в роль руководителя следственной группы и занял директорский кабинет, где как раз и вел допрос Каляева. Волин и Лева вошли без стука, остановились у двери. Пилюгин восседал за директорским столом, заполняя протокол и время от времени подбрасывая очередные вопросы, вроде: «Вы слушали разговор и что?»
— И… понимаете, вроде была небольшая пауза… — отвечал бледный как сама смерть Каляев, сглатывая судорожно и растерянно оглядываясь то на Волина с Левой, то снова поворачиваясь к сидящему за столом Пилюгину. — …А потом эта девушка, новенькая, заговорила, как настоящая профессионалка. Понимаете? Она сама стала вести беседу, просто рта не давала нашим раскрыть. И… я тогда подумал: вот что значит — человек раскрепостился.
— И вы, конечно, ничего странного в этом не углядели, — с фантастическим сарказмом пульнул Пилюгин.
— Нет, — Каляев быстро-быстро затряс головой. — Нет-нет, ничего. Это со всеми происходит. У одних чуть-чуть раньше, у других чуть-чуть позже. Я подумал, что у этой девочки большое будущее. Она так резко переменилась.
— И вы не почувствовали, что это запись?
— Нет. Голос звучал очень чисто. Очень. И к тому же голоса были слишком похожи. Слишком. То есть в процессе разговора голос у этой девочки, кандидатки, немного менялся и даже не один раз. Эмоциональное напряжение, разрядка. Здесь много факторов. Я и не почувствовал подвоха. Подумал, что она просто «поймала» нужный тон.
— Кому вы звонили перед тем, как отвести убитую в «кабинет»? — выпалил вдруг Пилюгин. — Отвечать быстро!
— Н-никому, — пробормотал Каляев, бледнея еще сильнее. — Я… Никому не звонил.
— А вот операторы вашей АТС утверждают, что вы кому-то звонили.
— Нет-нет, — директор даже всплеснул руками. — Они что-то путают.
— Как же вы объясните, что убийце стало известно о новой «кандидатке»?
— Толстяк ничего не знает, — прошептал Волин Леве, и тот кивнул, соглашаясь.
— Я не… не знаю, — от волнения Сергей Сергеевич начал даже заикаться. — Сна… ачала мне позвонила сменщица Рибанэ и сказала, что угодила под машину, потом позвонили из фирмы по установке…
— Это нам известно, — нарочито грубо оборвал его Пилюгин.
— Дальше. Волин наклонился к Леве, шепнул на ухо:
— Сходи, позвони в ГАИ. Узнай, что там с этой сменщицей.
— Хорошо, — оперативник выскользнул в коридор.
— По… том позвонила Марина. Рибанэ, — продолжал Каляев.
— Сказала, что зайдет за до… кументами, и все. Больше никто мне не звонил. И я никому. Тоже. Может быть, эта девушка… Может быть, она са…ма кому-нибудь говорила, что… собирается.
— Говорила! — рявкнул Пилюгин. — Говорила! Мне! И вот этому товарищу! — он указал на Волина. — Девушка, о которой вы нам тут рассказываете, — наша сотрудница!
— Ой! — Каляев схватился за сердце. — Ой. Ой, Господи. Ой, боже мой.
— Он ничего не знает, — сказал Волин.
— Да вижу уже, — оскалился Пилюгин. — Но ведь откуда-то этот тип узнал о том, что Лера пришла наниматься на работу. Черт! Будь оно все проклято! — капитан потер ладонью глаза, поднял взгляд на Волина. — Слушай, Аркадий Николаевич, переоформи на меня часть бумаг. До вечера. Ладно?
— Оформлю, — пообещал Волин.
— Придется перед начальством отвечать, какого хрена я вообще полез в эту задницу. А так — поступила оперативная информация… Ну и так далее. Черт, — Пилюгин повернулся к окну, за которым гудел Арбат. — Мне же теперь с Леркиными родителями придется разговаривать. Что я им скажу? Она ведь даже не оперативница была… В кабинет вошел Лева, доложил негромко:
— Сегодня утром, по дороге на работу, сменщица Рибанэ была сбита машиной. По показаниям свидетелей — темным «Фордом». Волин взглянул на Пилюгина:
— Вот так. Уже утром он четко знает, что кабинет будет свободен и очередную девушку поместят именно туда. Даже если его ловят, он всегда может сказать, что пришел поискать свою подругу Марину.
— Постой, но тогда выходит, что он точно знал, в какой день мы «зашлем казачка»?
— Выходит, что так.
— Откуда?
— Да кто его знает? Или он стопроцентно контролирует наши действия, или…
— Или что?
— Или у него есть осведомитель среди твоих парней.
— Ты с ума сошел? — возмутился Пилюгин. — За своих парней я ручаюсь, как за себя.
— Тогда контролирует, но хотел бы я знать как.
— Ладно, — Пилюгин поднялся. — Пока там ребята с пленкой разбираются, пойду побеседую с Газеевым.
— Надеюсь, мы можем поприсутствовать? — угрюмо спросил Лева.
— Ребята, я лучше сам, — поморщился Пилюгин. — Как-никак — он мой бывший шеф. Вдруг удастся его разговорить. Заодно выясним, откуда ему известно о «казачке».
— Ну смотри, — покачал головой Волин. — Смотри. Ты его знаешь, тебе виднее. Пилюгин поднялся, медленно, словно пребывая в прострации, одернул пиджак и только после этого вышел. Волин прошел к креслу, присел напротив Каляева, спросил спокойно, без нажима:
— Сергей Сергеевич, а что, Михаил Газеев часто заходил?
— Сю… сюда? — снова сглотнул толстяк.
— Да вы не нервничайте. Лучше подумайте хорошенько. Вспомните. Часто ли навещал вас Михаил Газеев?
— Ну… Миша, он… иногда приходил. Ин-ногда уходил. Не очень часто… но заходил. Бывало.
— Так. А по вечерам он вас навещал когда-нибудь? Толстяк надул щеки и запыхтел, словно ответ застрял у него во рту.
— Приходил. По… вечерам.
— И ночная смена к этому времени уже заступала, да?
— Да. Заступала. Волин доверительно наклонился вперед, положил локти на колени, сцепил пальцы рук в кулак.
— А сотрудницами, работающими в ночную смену, Михаил интересовался? Каляев подумал, попыхтел, мелко потряс головой:
— Ну… нет. Ни разу не интересовался. Никогда.
— Ага, — задумчиво протянул Волин. — И что же, совсем никогда не интересовался?
