её безмолвию. В конце концов я ничего и не жду в ответ. Просто наслаждаюсь последними секундами рядом с ней. Очень сильно хочу прикоснуться к ней в последний раз, но понимаю, что больше не стоит. Это всё, Майкл Кано, это правда ёбанное всё.
– Прощай, Джессика Ди Белл, – уголки моих губ немного приподнимаются. Столько усилий, чтобы создать эту видимость. – Прощай…
Я делаю несколько шагов назад. Навсегда запечатляю её хрупкий образ в памяти. Запоминаю в деталях какой она была моей. И лишь моргнув, заставляю себя развернуться и уйти.
Я отпустил её. Ради неё.
Глава 37
Майкл
Я вернулся на Кубу. Прошло две недели. Наступило утро. Одно из, очередное. Какое-то там по счёту без неё. Возможно, этой ночью я не спал. Всё теперь смешалось. А я слишком отстранён от реальности, чтобы следить за происходящим. Помешиваю ложкой зелёную жидкость в чашке, разглядывая молочные узоры взглядом больного маньяка.
Мама заходит на кухню в халате, потягиваясь и зевая. Очень удивляется, когда видит меня.
– Доброе утро, милый, – мягко улыбается она. Наверное, потому что всегда так делает. Но оценить я не способен, потому что сил поднять взгляд не хватает. – Ты сегодня рано встал…
Мне хочется проигнорировать маму. Лишь потому, что я в своих мыслях. Я в девушке, которую больше никогда не увижу. Но я знаю, что это невежливо и знаю, что мама ни в чём не виновата.
– Доброе, – выдавливаю из себя.
Да что такое «доброе» вообще?
Мама осторожно подходит ко мне и прикасается к моему плечу.
– Сделать тебе завтрак?
– Нет, – отвечаю спокойно.
Она хмурится, скорее всего. Её материнские инстинкты не выдерживают и она обнимает меня сзади, целуя в макушку. Как в детстве. Пытается забрать мою боль, но я не отдам…
Не стоит, мам, спасать меня. Я же сам себя погубил.
– Что это ты такое пьёшь? – удивляется Мэри Лен и пытается вывести меня из состояния «сдохну без Ди Белл».
У неё это не получается, потому что…
– Это матча, – отвечаю и делаю глоток, отложив ложку.
– У тебя новые предпочтения, – с надеждой подметила мама и потрепала меня по волосам.
Уже не новое. Всегда единственное. Джессика Ди Белл – моё предпочтение во всём.
– Джесс любит этот напиток… – признаюсь со вздохом.
Знаю, что сердце мамы и так сжимается, поэтому не продолжаю то, что крутится в моей душе. А там просто дикое желание… хоть чуть-чуть приблизится к любимой. Ощутить её вкус, увидеть её образ, вдохнуть её запах. Наверное, поэтому я пью эту чёртову матчу…
Дерьмо собачье. И я даже не о матче. Я о своём состоянии.
Мама взволнованно обходит стол и садится сбоку, придвинув кресло. Она сжимает моё запястье и пытается подобрать слова:
– Тебе обязательно станет легче, дорогой.
Обязательно. Станет. Легче.
То есть, как раньше…
А я больше этого не хочу.
– Не волнуйся, мам, – просто отрезаю даря ей пустой взгляд.
– Как я могу не волноваться… – раздосадованно продолжает она. – Я же понимаю сколько надежд у тебя было… Ты влюбился по-настоящему.
Лишь киваю.
– Я не хочу тебя расстраивать ещё больше, – жена капо крепче сжимает мою руку. – Но ты поступил правильно, сынок. Тяжело, но правильно, – я поднимаю взгляд на маму. – Джессика замечательная девушка и я бы очень хотела, чтобы вы были вместе. Но она бы не смогла стать частью нашего мира…
Блять. И мама туда же.
– Но ты же смогла, – протестую. Даже не знаю зачем, ведь я и так знаю, что она права…
– Смогла, – подтверждает Мэри Лен. – Но я никогда не была такой амбициозной, как Джессика, понимаешь? Мой “талант” даже можно сказать раскрылся в мафии. Да, я никогда не смогу оправдать этот мир, но есть вещи в нём, которые я смогла полюбить, а остальное – приняла как должное. Здесь я нашла своё место, – объяснила она. – Увы, но это не про такую девочку, как Джесс…
Увы.
Но всё же, к счастью.
Я резко встаю, потому что это внутреннее противоречие разъедает меня.
– Мне жаль, Майк… – грустный голос мамы останавливает меня в дверном проёме.
– Мне тоже, – отвечаю напоследок и ухожу.
Хочу побыть наедине со своим дерьмом. Там, где никто не будет донимать меня разговорами. Там, где никто не будет говорить, что я поступил правильно. Потому что это “правильно”, блять, убивает меня. Мне надо оказаться там, где вообще нет живых…
* * *
Я приехал на кладбище, где похоронили Адриано. Кажется, уже раз в пятый после возвращения на Кубу. Даже после смерти, крёстный, ты единственный к кому я могу прийти. И всё еще за советом. Пускай теперь и молчаливым.
Я заворачиваю в ряд, где лежит Адриано и… вздыхаю, потому что отец тоже здесь. Сидит на скамье напротив белого надгробья своего советника и пьёт бурбон. Словно, белое надгробие может осветлить чёрную память мафиози… Ладно, похуй. И на надгробье, и на отца. Не буду же я его избегать всю жизнь, нам нужно поговорить. Хоть и говорить совершенно ни с кем не хочется…
Сажусь рядом. Марк Кано даже не вздрагивает, потому что все инстинкты капо всегда начеку. Он давно учуял моё приближение.
– Не знал, что ты здесь, – говорю как оправдание, чтобы всё же подчеркнуть своё стремление побыть с Адриано наедине.
– Не знал, что ты придёшь, – также сухо отвечает отец, чтобы подчеркнуть что и он рассчитывал на одиночество.
И мы сидим молча, как два барана. Пока он не решает предложить мне жестом бурбон. Я принимаю бутылку и делаю большой глоток. Отдаю ему и он тоже делает. Молчание вязкое, но алкоголь слегка разбавляет его. Мы продолжаем пить, пялясь на могилу моего крёстного так, словно ещё есть шанс, что он восстанет из мёртвых. По крайней мере, мы оба этого очень желаем. За полчаса опустошаем пол бутылки и всё идёт к тому, что капо и его сын нахуярятся прямо на кладбище этим утром.
– Пожалуй, я пас, – сообщаю отцу, когда он в очередной раз собирается передать мне бутылку. Могила Адриано подозрительно начинает расплываться перед глазами.
– И вправду, – поддерживает он и отставляет бурбон. Трёт своё заросшее лицо и выдыхает.
– Мне его не хватает, – сознаюсь я.
Алкоголь сделал своё дело – развязал мне язык. Да и отцу похоже тоже.
– Мне тоже, – кивает он. – Каждому нужен тот, кто будет бороться за его человечность до последнего. Адриано был тем, кто делал это для нас.
Да, именно это он и делал. Всегда.
– Я не должен
