была женщина лет сорока, чем-то похожая на Иру, и на душе стало в несколько раз спокойнее.
— Неприятная история? — только и спросила она.
— Кто-то выпил и решил, что… — Полинка замолкла на полуслове. Затем устало посмотрела на Олю и спросила: — А ты правда считаешь, что нам грозила опасность?
— «Неприятная история» мне нравится больше, — Оля хмыкнула.
Я прислонилась щекой к оконному стеклу, наблюдая одновременно и за подругами, и за сменяющими друг друга огнями нашего большого города.
— Девчонки вы мои, — продолжала Оля, — с вами рискованно куда-нибудь выходить, такие вы прекрасные, но беззащитные.
Мимо нас промчался мотоцикл, и человек, сидящий на нем, показался мне знакомым.
Бордовые рукава, шлем с синими полосами. Не хватает лишь светлых волос, что будут выглядывать из шлема, гонимые ветром.
«Мечтал ли ты стать космонавтом?»
«Я не помню, кем мечтал стать».
Будто он был всё время здесь, рядом, и мог защитить меня и моих подруг, если вдруг вознамерится случиться что-то действительно страшное. Будто он высшая сила, оберегающая покой. Ну и нет ничего неправильного в том, что он перемещается на черном мотоцикле, современные проблемы требуют современных решений.
Мне вдруг так захотелось, чтобы мы догнали его, и я смогла вытянуть руку, прикоснуться к бомберу, шлему, убедиться, что мне все это не привиделось. Но он умчался далеко вперёд, если это все же действительно был он, а не фантом.
— Оля, а куда мы едем? — спросила я, точно вырываясь из томительного сна — не время спать.
— К тебе. Первое, что предложило такси.
Подруги остались у меня на ночь — я не рискнула их отпустить. Мы разложили диван из гостиной на запчасти, раскидали их по полу в моей комнате — самодельная кровать заняла почти все свободное пространство. Спать легли почти вовремя (первую пару в субботу никто не отменял, неуклонно следуя традициям). Но уснули нескоро. Всё болтали о чем-то постороннем. О каком-то таком мире, в котором на первое место ставятся законы чести, в котором люди ценят чувства друг друга.
Таком, в котором мы сможем пожить, только если сами его построим.
***
«Паша, привет!
даже не знаю, с чего начать
точнее, как начать знаю, но не знаю, как продолжить
итак. от всей души поздравляю тебя с днём рождения!! желаю расти большим — в том, что тебе нравится. пока в мире существуешь ты, журналистике точно не о чем волноваться (даже если весь наш остальной поток отчислят)
еще желаю тебе всякого яркого в жизни — цвета волос, событий, впечатлений, чтобы у тебя было еще больше классных историй:)
ну и слушателей для этих историй
я хотела извиниться перед тобой, вот что, наверное. сказать о том, что ты ни в чем не виноват. и что ты прав в своем желании делиться чувствами, а я неправа (в желании их умалчивать)
всё с тобой в порядке, а вот со мной явно какие-то сбои. если я вдруг сказала что-то, что тебя задело, то, во-первых, не принимай это на свой счет и, во-вторых, на меня не держи обиды — я правда ничего плохого тебе не желала и не желаю
можно даже так сказать, я благодарна судьбе за то, что однажды мы встретились:)
еще раз с днем рождения!!!!
и пусть всё у тебя будет хорошо».
Пашкин праздник выпал на субботу.
И уже через день, за несколько минут до начала первой пары, мы с ним пересеклись. Одновременно оказались у турникета. Пашка пропустил меня вперёд — пикнуть пропуск. А сам пошёл следом.
Я дождалась его.
Наконец-таки дождалась.
«Ты ни в чем не виновата, и мне не за что тебя прощать, — написал он мне вчера. — И спасибо за поздравление! =) Наверное, это самое длинное поздравление за всю мою жизнь».
— Привет, — и улыбнулась со всей искренностью, потому что в самом деле рада была его видеть.
— Привет, — он улыбнулся мне в ответ.
Хотелось сказать что-то ещё — что-нибудь такое, что развяжет Пашке язык, и он начнет общаться со мной, как прежде.
Но я молчала, глядя на него, и улыбалась, как дурочка. Он тоже молчал, стоя напротив меня, совсем рядом.
Глаза с зеленой каемкой. И рубашка в коричневую клетку.
Кто-то из вечно опаздывающих студентов задел мою спину, я покачнулась, и магия момента мгновенно исчезла. Кивнув своим собственным мыслям, Пашка пошёл вперед. Спина его слегка ссутулилась — не оттого ли, что я смотрела ему вслед?
Итак, я осталась одна.
Как тогда, год назад, когда каждый нашел себе компанию (кроме меня). Как тогда, когда Пашка решил, со всем присущим ему благородством, стать моей компанией сам.
Наверное, и остается теперь только лишь улыбаться, завидев друг друга в стенах института — последнем месте наших встреч.
***
Октябрь выдался долгим и томительным даже несмотря на учебу, которая с каждой неделей требовала к себе всё больше и больше внимания. Скучную серую жизнь слегка разбавляла лишь моя первая настоящая работа — ей я посвящала весь вечер субботы. Федя говорит, у меня хорошо получается. Хвалит тексты — таинственные и нежные. Я в ответ убеждаю его, что стараюсь.
У Ильи тоже жизнь идет вполне себе неплохо. А хотя… Иногда у него случаются глюки, он цепляется за какую-нибудь идею и держится, пока ее не одолеет. Так вот. В сентябре (не настолько печальном) Илья вспомнил о водительских правах, которые получил еще в одиннадцатом классе. И теперь потихоньку вспоминает, как надо ездить.
Получается у него неплохо. Так что в какой-то момент папа перестал во всем его контролировать. Даже разрешил самому ездить в недалекие края.
В последнее воскресенье октября, когда мне вдруг стало совсем грустно, я попросила Илью отвезти меня в одно особенное место за городом. Вот уже две недели, как временами на наш город сыплется снег, но сегодня погода чем-то даже напоминала солнечную; так что Илья не стал мне отказывать.
Я совсем в себя не верила, но все же ни разу не ошиблась с дорогой. Мы выехали за город, Илья вёл машину приятно, плавно, и спустя минут семь затормозили на обочине. Здесь, в лесополосе, была дорожка — грязная и чумазая.
— Ника, ты сама будешь отмывать машину, — предупредил самый добрый на свете брат.
— Так ты меньше по лужам прыгай, поросёнок, — ответил ему идеал дружелюбия.
От былого величия сада, спрятанного за деревьями, ничего не осталось. Друг за друга цеплялись ряды кустов, с которых уныло свисала пожухлая листва, некогда темно-зеленая. Закрылась дверь, ведущая в загадочный мир лесных
