получил по голове, – объяснил Белкин. – Он в больнице.
– Как ты нас нашел? – спросил Ара.
– Я пришел в квартиру Токомина, – ответил Белкин.
– Неправда, – возразил Ник, – он здесь не живет.
– Он здесь прописан, – прошептал раненый.
– Где эти леса? – спросил Корби.
Глаза Белкина закатились, и он замолчал.
– Умер? – упавшим голосом спросил Ник.
– Скорая едет, – сообщил Комар.
Алекс подошел к раненому, наклонился, пощупал пульс на шее.
– Потерял сознание, – сказал он. – Думаю, выживет.
Корби поднялся с колен.
– И как мы их найдем? – спросил Ник.
– Я же знаю, где был мой сгоревший дом, – ответил отец Андрея. – это неподалеку от Майского. Поехали.
Ребята удивленно посмотрели на него. Корби вспомнил, как он душил своего сына рядом с пылающим особняком, вспомнил слова Белкина, что через несколько лет стало ясно, что ничего не закончилось. Он подумал, что это связано.
Монстр. Тот, кто приходит из долин. Как сказал Белкин: «Те, кто в него не верил, просто погибали». «Верю ли я в него?» – спросил себя Корби, и у него перед глазами встала разбитая машина его родителей и кровь, хлещущая из его перерезанных вен.
Он верил.
Глава 30
Дорога
– В машине только пять мест, – сказал Токомин.
Корби переглянулся с Ником и Арой.
– Я еду точно, – сообщил он. – Что касается остальных, я больше не вправе тащить вас за собой. Там может случиться все, что угодно.
Он почувствовал, как кровь отливает от его лица. Ему на мгновение стало страшно, что сейчас с места не сдвинется никто, что ему придется ехать вдвоем с полусумасшедшим отцом Андрея.
– И это после всего, что мы сказали друг другу? – странным голосом спросил Ара. Его губы дрогнули. Неожиданно он положил свою ладонь Корби на лоб, другой рукой оттянул средний палец и закатил другу звонкий щелбан. Ник бледно улыбнулся.
– Мы не делали так уже года три, – сказал он. – Тоже хочу.
Он повторил жест черного брата. Корби почувствовал его теплую руку у себя на лбу, но не отстранился. От щелбана Ника у него загудело в голове.
– Конечно, мы едем втроем, – подытожил он и рассмеялся на грани истерики.
– Еще одно место, – сказал Токомин.
– Я побуду с раненым, пока не приедет скорая, – решил Алекс. – Если он притворяется, я помешаю ему убежать. Если он начнет захлебываться кровью, я его откачаю.
– Я хочу поехать! – вызвалась Алеся.
– Нет, ты остаешься, – резковато ответил ей Токомин. Он посмотрел на Аню.
– Девушка, – обратился он, – извините, я даже не знаю, как Вас зовут. Вы побудете с моей дочерью?
– Да, – ответила Аня.
– Но, папочка… – начала Алеся.
Ее отец только мотнул головой. Маргарита по-прежнему была в обмороке. Определились все роли, кроме одной. Корби взглянул на Комара. Тот стоял бледный, прикусив нижнюю губу, и молчал. Корби подумал, что сейчас он скажет: «Я еду».
– Удачи, – пожелал Комар.
– Хорошо, – сказал Корби. – Значит, нас четверо.
***
Никто не прощался. Трое подростков и мужчина с покалеченным лицом в безмолвии вышли из квартиры.
«Хаммер» вблизи показался Корби очень большим и угловатым. Его крылья были очерчены прямыми линиями, плоская крыша находилась выше лица подростка. Двери массивного автомобиля оставались распахнутыми, а мотор грелся под парами. Корби удивился, что за все это время дорогую машину никто не угнал, но уже секундой позже ему пришло в голову, что времени прошло не так много. Они были в квартире Маргариты менее получаса.
Корби выбрал сидение рядом с водителем, друзья сели сзади. Когда двери захлопнулись, из-за тонированных стекол в салоне наступила зеленоватая полутьма. Корби невольно вспомнил свою поездку в Москва-Сити.
«Тогда у меня не было надежды, – подумал он, – и я совсем не боялся. Теперь надежда есть, но я не знаю, что делать, и мне страшно».
– Пристегнитесь, – посоветовал отец Андрея. Его лицо бледнело в полутьме. Корби взялся за ремень, но не успел его застегнуть: Токомин выжал сцепление и так резко сдал назад, что подростку пришлось упереться обеими руками в бардачок. Он пристегнулся чуть позже, когда отец Андрея слегка притормозил на выезде со двора.
Они вылетели на улицу.
– Если будете так ехать, нарветесь на ДПС, – заметил Ник. Токомин не ответил, перешел на другую передачу. Его тяжелая машина лавировала, оставляя позади другие автомобили.
– А если план Белкина был в том, чтобы нас разделить? – вдруг предположил Ара.
– Тогда мы скоро об этом узнаем, – ответил Корби. – Я все равно поеду спасать Андрея.
– Корби, – сказал Ара, – неужели все это правда?
– Что именно? – спросил Корби.
– Вся эта мистика. И то, что Андрей может быть жив. Он же не только упал. Он лежал в морге. Я точно не знаю, но ведь там с телами делают всякие разные вещи.
Повисло молчание. Его нарушил отец Андрея.
– Я дал Белкину взятку, чтобы он устроил все без вскрытия, – не отводя взгляда от дороги, сказал он. Корби вспомнил, как Токомин и Белкин разговаривали во дворе отделения милиции.
– Вы знали? – спросил он.
– Я не знал, кто такой Белкин, – сказал Токомин. – Думал, просто чей-то влиятельный сынок решил поразвлечься, тираня простых ментов.
– Я не об этом, – возразил Корби. – Вы знали, что Андрей не умер?
– Не знал, – ответил Токомин. – До того момента перед клубом, когда ты вцепился мне в лицо, я почти ничего не знал. У меня в голове была страшная путаница.
Он не смотрел на Корби. Их машина пронеслась по трем улицами и вывернула на большой проспект. Игнорируя правила, отец Андрея повел «хаммер» мимо пробки по полосе, выделенной для автобусов.
– Думаю, что косвенно помог им украсть тело, – сказал он.
– А что насчет остального? – спросил черный брат. – Что насчет этого… существа?
Корби вывернулся на своем сидении и посмотрел на Ару.
– Я вижу галлюцинации, – напомнил он. – С утра вчерашнего дня. И Ник видит такие же галлюцинации.
– Я верю, – сказал Ара, – но я-то их не вижу.
– С нами случился десяток невероятных совпадений, – добавил Корби. – Чудо, что я остался жив, что мы помирились, что пришли именно в этот клуб и вышли из него именно тогда, когда Токомины были во дворе. Ты понимаешь?
Ара остановившимся взглядом смотрел в спинку кресла Токомина.
– Чудо? – повторил он. – Как ты можешь в это верить?
– Ты же ходишь в церковь, – напомнил ему Ник. – Ты должен знать об этом больше, чем мы.
– Это ничто, – сказал Ара. – Просто моя мама так успокаивается.
Он странно улыбнулся.
– Бог иудеев был способом сделать историю еще страшнее, а Иисус – добрым фокусником и первым психологом. Помогал людям. Иногда то, чему
