русского искусства, которыми так богат был Русский Север. Он много путешествовал и немало писал о тех впечатлениях, которые связаны были с этими путешествиями.
Характерной особенностью работ Сергея Николаевича <…> было стремление как можно глубже вникнуть в те материалы, которые связаны были с интересующими его темами. Он умел использовать не только то, что было добыто до него, он умел с поразительной чуткостью, с большой удачей разыскивать то новое, что шло навстречу его литературным интересам.
Так, в первые годы своей литературной работы он сделал много интересных, документальных разысканий, связанных с жизнью и творчеством Гаршина, Гоголя. Вскоре Сергей Николаевич заинтересовался творчеством Лермонтова, которому посвятил ряд больших работ, книг, статей. С творчеством Лермонтова, помимо указанной выше <…>, связаны две книги Сергея Николаевича: «Как работал Лермонтов» (1934), популярно-критико-биографический очерк «Михаил Юрьевич Лермонтов» и «Герой нашего времени»[451], а также значительное количество статей. <…>
Очень интересно то, что, будучи знатоком и словесного и изобразительного искусства, Сергей Николаевич стремился определить взаимодействие между родственными искусствами, друг с другом связанными. И это он сделал в таких работах, как «Репин и Гаршин», «Лермонтов и Врубель», «Отражение архитектуры в поэзии Пушкина», «Пушкин и Даргомыжский», «Пушкин и Аренский», «Тютчев в музыке».
Сергей Николаевич был доктором филологических наук. Докторскую степень получил он, не будучи дипломированным ученым, даже не окончившим университета. И, конечно, эту степень Сергей Николаевич заслужил в гораздо большей степени, чем любой дипломированный ученый, в кармане которого был диплом высшего учебного заведения. Я сказал бы, что Сергей Николаевич дважды, трижды заслужил докторскую степень, не только степень доктора филологических наук, но и доктора искусствоведческих наук.
Основными работами, которые создали репутацию Сергея Николаевича как крупного ученого, были, помимо тех работ, о которых я упомянул, капитальные его работы на тему о литературных, культурных и политических связях русских писателей с европейским Западом. Тут прежде всего нужно напомнить такие его обширные <…> исследования, как «Русские писатели у Гёте в Веймаре», «Госпожа де Сталь и ее русские отношения», «Александр Дюма-отец в России»[452], «П. А. Вяземский и „Revue encyclopedique“». Сергея Николаевича заинтересовал Вяземский, «декабрист без декабря», и он показал темную связь Вяземского с этим французским журналом, который вел Жюльен — друг Робеспьера. <…>
Сергей Николаевич сделал большой вклад в изучение русской драматургии, русского и украинского театра. Он написал множество статей, посвященных драматургии Гоголя, Лермонтова, Островского, Льва Толстого, не говоря уже о таких крупных его работах, как его книги о сценической деятельности Ермоловой и Заньковецкой. <…>
Из художников Сергей Николаевич, кажется, больше всего и теснее всего общался с Нестеровым, которому посвятил прекрасную монографию о нем как о портретисте[453]. Не знаю, была ли у него такая связь с другими художниками.
Но больше всего Сергей Николаевич общался с актерами. Тут было у него очень много тесных связей. Я думаю, что те крупные достижения, которые сделал Сергей Николаевич в области изучения нашего театра, то многое, что он написал об актерах, уже отошедших и живых, связано с тем непосредственным и дружеским общением, которое завязалось у него с крупнейшими и талантливейшими нашими актерами. Общительность Сергея Николаевича, его стремление окружить себя людьми, самому с ними говорить и слушать других является чертой, которая особенно присуща была ему и которая обнаружилась у него, быть может, больше всего в его дружбе с актерами. <…>
Среди капитальных работ — колоссальное количество небольших, мелких статей и заметок, напечатанных в различных газетах и в таких изданиях, как, например, «Театральная декада», или «Декада московских зрелищ», в которых Сергей Николаевич писал о русских актерах, о постановке различных пьес, о русской и иностранной драматургии и т. д. И эти небольшие статьи, которые, казалось бы, рассчитаны на несколько дней, отпечатлели в себе те индивидуальные качества незаурядного писателя и театроведа, историка драмы, присущие Сергею Николаевичу. Это не были шаблонные, серые статьи, в каждой из них бились его живая мысль и живое чувство.
В Великую Отечественную войну 1941–1945 годов Сергей Николаевич, преданный сын Родины, выступил с целым рядом статей, посвященных героическому прошлому русского народа, русской отечественной истории. Значительным вкладом в изучение этого героического прошлого явилась его книга «Русские писатели в Отечественной войне 1812 года», в которой Сергей Николаевич рассказал об участии в войне 1812 года более чем 30 русских писателей, проводя параллель между ними и теми советскими писателями, которые непосредственно принимали участие в Великой Отечественной войне против германского фашизма, нередко жертвуя своей жизнью. <…>
Я не имею возможности, да, думаю, в этом нет и необходимости, перечислять еще многое такое, что сделано Сергеем Николаевичем помимо того, о чем мною было сказано.
В представлении каждого из присутствующих здесь образ Сергея Николаевича и без лишних слов предстает гораздо богаче и ярче, чем все то, что можно было бы сказать о нем в поминальной речи. <…>
Гусев Николай Николаевич[454]
В 1920-х годах начинается блестящая литературоведческая деятельность Сергея Николаевича. <…> Его работы написаны блестящим, образным языком, что так редко встречается в литературоведческих работах, пишущихся обычно раз установленным, шаблонным языком[455].
<…> Сергей Николаевич никогда не упускал в своих работах <…> нравственных элементов в миросозерцании писателя. <…> Великие родоначальники новейшей русской литературы: Пушкин, Лермонтов, Гоголь в то же время были лучшими учителями и воспитателями русского общества. Это именно потому, что нравственный элемент в их произведениях занимал видное место; наряду с художественными красотами, мы видим их возвышенное миросозерцание. Это по большей части ускользает от анализа литературоведов, и этому не придается большой важности. Но этого никогда не упускал Сергей Николаевич. И это значительно повышало ценность его работ в области литературоведения и способствовало их популярности.
Сергей Николаевич был не только крупный ученый, он был также и превосходным лектором, всегда выступавшим с большим успехом. Во время войны Сергей Николаевич выступал в лектории Московского Университета с лекцией об Островском. Хотя я сам в то время вел курс истории русской литературы ХIХ века в Педагогическом институте и хотя я знал, что лекция будет популярной, я пошел послушать Сергея Николаевича в уверенности, что услышу кое-что для себя новое и по содержанию, и по методу выступления об Островском. И действительно, я не ошибся. <…>
Мне пришлось в последние годы неоднократно читать вслух работы Сергея Николаевича о Толстом на научных заседаниях Толстовского музея. Сергей Николаевич часто прихварывал и не мог приехать в Москву и просил меня вместо него прочитывать его статьи. Читал я его
