паршивое.
Рекомендую в качестве психотерапии в такие моменты почитать что-нибудь из этой главы. О том, как мы жили, как работали, о том, кто и как нами руководил. Или, скажем, о том же дефиците, пожиравшем наше время, и наши нервы, и наше достоинство. И уверяю, вам сразу станет легче…
В мирных целях
Слушайте, Семенов, вы куда пришли? У нас тут биржа труда, а не благотворительная лавочка! Да я уже это все слышал: вы полковник КГБ, вас сокращают, вы без куска хлеба… да мы вам уже сколько профессий предложили, но эти ваши профессиональные привычки!.. Ну как, как использовать вас в мирных целях?
Мы вас дворником устраивали? «Ну, устраивали». Очень хорошо. Дворник должен мусор в урны собирать? «Должен».. Почему же вы наоборот — все оттуда высыпали? Что вы там искали? Что — «вдруг»? Господи, какой «секретный план»?!
А сколько вы делов натворили, когда в курьеры пошли? Пройти из одного здания в другое, отнести пакет — чего проще? Так нет, вам ведь все мерещится, что вы резидент в одной из западных стран! Вы же ни одного раза нормально в дверь не вошли! Что — «ну как это»? Да вот же у меня жалобы: «Разделся догола и поднялся грузовым лифтом для буфета вместе со свиными тушами…» Что-что? «Как догадались?» Конечно, согласен с вами: «свинья как свинья». Но, согласитесь и вы — несколько странно было буфетчику вдруг увидеть свинью, у которой на заднице татуировка: щит и меч…
Вот еще жалоба, это на следующий день: «Подкрался к вахтерше, набросил ей на лицо тряпку с хлороформом, переоделся во все вахтерское и уселся…»Что? «Как обнаружили?» Опять удивляетесь? Вы, наверное, думаете, что кругом идиоты? А что они должны думать, когда видят, что вместо семидесятилетней старушки сидит здоровый мужик в юбке, с усами и вяжет?..
И все это вместо того, чтобы просто взять пакет и отнести его на четвертый этаж!
Кстати, там спрашивали, где он, этот пакет? Что? Зачем? Зачем вы его съели?! Что вам показалось? Ка кую еще опасность вы там почуяли? Нет, это был не «хвост»! Это была бухгалтерша! Да перестаньте — никаким затвором автомата она не щелкала! Это были счеты! Да, до сих пор! Привыкли, понимаешь, к компьютерам… И не надо нам тут про опасность. Честно скажите: очень есть хотелось, вот и съел пакет с документами…
После этого случая вам вообще перестали эти пакеты доверять, верно? Ну вот, я же знаю. Просили все на словах передавать, так? И что же? Кто вас просил все шифровать? Ах, «по привычке»… Ну, и к чему эта ваша привычка привела? Вам сказали: «Зайдите в двадцатую комнату и передайте, что черные чугунные болванки пришли на склад одни, без документов». А вы? Со своим условным кодом: «На складе голые негры…»
И вся женская половина института тут же сыпанула на склад! Давка, травмы…
Да что говорить! Ведь вы даже здесь, на бирже… Ну вот что вы два месяца преследуете мою секретаршу? Ну как же, она мне сказала — вы ей повсюду встречаетесь, якобы случайно. Случайно… Случайно можно, знаете, на улице встретить, в магазине, в театре, но… но не в женской же бане!..
Прихожу, говорит, в Сандуны и в том месте, где скульптура, где купидоны фонтан держат, стоит вместе с ними, говорит, этот ваш Семенов. Только там, где у купидонов фиговые листочки, у Семенова… видеокамера висит…
Как это — «вовсе не за ней следил»? Кому вы рассказываете? Она наблюдательная девушка, сразу заметила: как только она мимо фонтана — у вас сразу объектив выдвигается…
Скажите, ну ее-то вы в чем заподозрили? Что-что она вам сказала? Что не знает английского? Ну, и что тут подозрительного? Я тоже не знаю… Ах, «на самом деле знает…». С чего это вы взяли? Да? Интересно, чем же это она себя выдала? Та-ак… То есть вы к ней подкрались, неожиданно крикнули у нее над ухом английское слово, и она вздрогнула, будто понимает?..
Да-а… И какое же слово вы крикнули, если не секрет? Ну какое, какое? Цифру «три»? По-английски?
И она только вздрогнула? Ну, другой на ее месте просто окочурился бы… Или сделал бы прямо в соответствии с этим словом…
Понимаете, вы все время всех пугаете! Вот мы вас на картошку направили — прекрасный воздух, поля… Через день мне звонят: «Этот ваш тип тут народ путает, по ночам чертом прикидывается…» А не надо, Семенов! Не надо тренироваться в переходе границы и ходить по полю на кабаньих копытах!
Ну, я не знаю, куда вас еще послать… Вы у матери были? «У какой, у какой» — у своей! Нет? Ну так съездите, проведайте, мы пока тут подумаем…
Слушайте! Погодите! В радиомастерскую! А, нет, я вспомнил, там вы уже работали… Да-да, я помню. Помню, как вы на дом выезжали, магнитофон чинили. Да. И по своей чекистской привычке микрофон в ножку стула вставили…
Куда хотите? Грузчиком? В мебельный магазин? Но вы ведь там уже были! Вы думаете, они забыли тот скандал? Слушайте, Семенов, ну так, честно, между нами: кто вас тогда за язык тянул, а? Ну подошел к вам человек, спросил: «У вас продается славянский шкаф?» Кто вас просил отвечать: «Шкаф продан, есть никелированная кровать с тумбочкой»? В результате магазин и шкаф никому не продал, и покупателей потерял! Теперь все говорят: «А, тут какими-то старыми кроватями торгуют…»
Вот есть тут у меня одно местечко… В школу, физруком… Ой, нет, я вспомнил! Вы же там уже преуспели… Да-да, хорошая была эстафета — прыжки в наручниках…
Стойте, кажется, я придумал! Но это — ваш последний шанс. Сейчас, вы знаете, народ в Израиль уезжает, но это — целое дело: ОВИР, анкеты, паспорта, билеты… И потом, самое главное — для этого обязательно надо быть евреем… А вы организуйте конкурирующую фирму по заброске. Ну, через свои окна в границе — бывших коллег подключите… И никакой дискриминации по национальному признаку — да к вам православные толпой повалят!
Представляете: официально — всякие мучения, а у вас — со всеми удобствами! Ночью летит самолет без опознавательных знаков, летчик говорит: «Под нами — Тель-Авив». И вы: «Абрам Соломоныч, пошел!..» И он затяжным… Кто? Да русский, конечно, это у него кличка такая: «Абрам Соломоныч»…
Что, нравится? Ну идите, действуйте. Ну что еще? Господи, ну что вы так далеко заглядываете? Русских — сто миллионов, когда еще
