Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92
ленты из китайского шелка, платья и нежнейшее белье (а еще духи!) прямиком из Парижа, тончайшие перчатки и чулки из Вены, сибирские меха, разнообразные поделки из уральского малахита и флорентийского мрамора, восточные сладости… Одним словом, там было на что посмотреть. А также приятно провести время за подбором любезных сердцу безделушек, украшающих любой приличный дом.
– Милая Софи, ты только погляди на эту прелесть! Она непременно будет к месту в моем будуаре.
Статская советница[36] госпожа Волошина-Томанова тут же повернула точеную шейку, в единый миг осмотрев, оценив, и признав абсолютно никчемной небольшую статуэтку Купидона. Уж больно тот был… упитанным.
– Фу, Оленька! Что за дурные мысли тебя посещают, скажи на милость? Или ты внезапно увлеклась греческим стилем?
В ответ коллежская советница Гордиенко еще раз провела холеными пальчиками по полированному мрамору статуэтки, в сомнении нахмурилась, прикусила коралловую губку – и разочарованно отошла от прилавка.
– Пожалуй, ты права. Была бы к нему пара, я бы еще подумала, а так!..
Вдоволь походив по второму этажу пассажа, проглядев содержимое стеклянных витрин ювелирной лавки и вдумчиво полистав каталоги венских и парижских новинок высокой моды (и даже почти приценившись к чудному чайному набору севрского фарфора), две аристократки почти синхронно вздохнули. Нет, ну совершенно и абсолютно нет ничего интересного! И кто-то еще смеет говорить, что Харьков – это не провинция. Напоследок они немного освежились холодным лимонадом и направились к выходу. И даже почти было вышли под палящие лучи июньского солнца, от которого не всегда укрывали и зонтики-парасоли[37], – но внезапно Софье Михайловне стало слегка дурно. По крайней мере именно так истолковала проявившуюся бледность ее лучшая подруга:
– Софи, что с тобой?!..
Вопреки ее самым худшим опасениям падать в обморок статская советница все же не торопилась. Вместо этого она глубоко вздохнула, попросила обождать ее на месте, после чего отошла в сторонку, прямо к молодому и очень интересному господину весьма приятной наружности. Да что там приятной – в нем буквально все кричало о том, что он им как минимум ровня. И по положению в обществе, и по своему состоянию – уж такие-то моменты Ольга Васильевна Гордиенко научилась подмечать еще тогда, когда носила девичью фамилию. Меж тем ее подруга и этот интригующий господин оказались давними знакомыми – стоило только ей подойти, как он тут же засвидетельствовал свое почтение поцелуем руки, а затем показал на скамейку в небольшой нише, предлагая тем самым присесть.
Они разговаривали всего пять минут, но за это короткое время Ольга вся извелась. Вернее, ее извело все возрастающее любопытство, утолить которое не представлялось никакой возможности – ни сейчас, ни потом. Потому что Софи иногда была ну просто невыносима, напрочь отказываясь немного посекретничать. Или рассказать о своих прошлых сердечных привязанностях. Бука!
– Пойдем?
Невольно вздрогнув, коллежская советница поняла, что, погрузившись в свои переживания, пропустила чужие. Точнее, не заметила, как таинственный и уже безумно интригующий незнакомец куда-то исчез, а подруга вернулась обратно. Впрочем, кое-какие материальные следы прошедшей встречи все же остались – госпожа Волошина-Томанова держала в руках небольшой бархатный футляр и время от времени немного растерянно на него поглядывала. Как смотрят на змею незнакомого вида, гадая, ядовитая она или же нет.
– Кто это был, Софи?
– Один мой знакомый. Признаться, я думала, что больше его не увижу… Прости, ты что-то сказала?
Ольга Васильевна терпеливо повторила свой вопрос, даже и не удивляясь столь вопиющей невнимательности. Действительно, не каждый же день внезапно встречаешь давнего знакомого?
– Он что-то тебе оставил?
– Ах, это?.. Не мне, моей Сашеньке – небольшой подарок на день ангела.
Как ни мучилась неудовлетворенным любопытством молодая женщина, ее подруга так и осталась глуха ко всем невинным намекам, а ведь в такой «обертке», как правило, дарили драгоценности. Что ж, она и так знала, что Софи вредина и… Ничего, рано или поздно все равно не утерпит и похвастается!
И только поздним вечером, оставшись в полном одиночестве и тишине, хозяйка поместья решилась посмотреть, что же ей вручил настоящий отец Сашеньки. Тихо щелкнул футляр, раскрываясь, и под светом трех свечей, истекающих желтым воском в потемневшем от времени серебряном канделябре, на черном бархате засияло серебристой платиной и застывшими каплями красно-фиолетовой «крови» небольшое украшение. Гладкий овальный медальон-ладанка с выложенным из небольших плоских аметистов крестом – подарок любящего отца своей двухлетней малышке. Дар, который невозможно ни спрятать до лучших времен, ни еще как-то скрыть, – князь ясно дал понять, что будет весьма недоволен, не обнаружив его у законной владелицы. И не менее ясно намекнул, что всегда будет рядом с дочкой – тем или иным образом. Правда, в его внимании были и положительные моменты:
«В случае любых неприятностей или же нужды в чем-либо вы можете на меня рассчитывать, Софья Михайловна…»
Судорожно вздохнув, она покрутила ладанку в руках и совсем было собиралась положить ее обратно, но присмотрелась еще раз и передумала. Кончик ее ухоженного ноготка надавил на едва заметный выступ – и изящный медальончик раскрылся на две половинки, плакированные изнутри червонным золотом. На правой был затейливо выгравированный вензель, состоящий из сдвоенных литер «А». Знакомый, ужасно знакомый вензель – у нее когда-то хранились письма, подписанные именно так. Да и сейчас глубоко-глубоко в недрах личного бюро при желании вполне можно отыскать парочку листков, подписанных…
С любовью, Александр Агренев.
На левой стороне раскрывшейся ладанки таких литер было уже три.
Александра Александровна Агренева.
«Я буду участвовать и в жизни, и воспитании моей дочери».
Вспомнив эти слова, сказанные мягко и спокойно, но одновременно с какой-то просто чудовищной властностью, баронесса почувствовала непреодолимое желание разрыдаться. Всхлипнула раз, другой…
– Прошлое, ну почему же ты не отпускаешь меня!
Бах! Бах!
Бах!
Заполошный полет двух ворон тут же превратился в затяжное падение, но остальные, усиленно работая крыльями, все больше и больше увеличивали расстояние между собой и охотниками. Не успели развеяться сизые клубы дыма от сгоревшего черного пороха, как в дело вступил новый стрелок.
Думм-думм, думм-думм, думм!
Сразу пять черных точек изломанными комками перьев понеслись из синевы неба к черной земле, и дыма в этот раз не было.
– Поздравляю, князь, вы опять обошли нас по всем статьям. Кстати, позвольте все же полюбопытствовать – а что у вас за ружье такое? Пять выстрелов подряд – это, знаете ли!.. О, благодарю-с!
Окинув протянутое оружие опытным взглядом, рязанский помещик был вынужден констатировать, что оное ему не знакомо. Приложил к плечу, покачал стволом, погладил ореховое ложе и одобрительно констатировал:
– Отличная развесовка[38]. Да и в руках сидит словно влитое, несмотря на вес.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92
