Эта красотка прочно завладела помыслами юноши, вызвав потаённую надежду на ответную симпатию.
Ему повезло, с наступлением сумерек он встретил в лагере девушек, тащивших приличные охапки веток для розжига, а позади них, пыхтя и отдуваясь, мужчины дружно волочили, поочерёдно подтаскивая, пару укороченных сосновых стволов. Ветви с сосен, павших на землю задолго до появления Удалова и Мицкевича, обсекли ещё в лесу, чтоб тащить было легче. Когда покоцанные деревья наконец-то были доставлены в лагерь, кору обтесали топорами, обнажив местами светлую кожу дерева и обдав воздух терпко-сладким запахом смолистой древесины. Только после этого «мебель» была уложена вблизи кострища, а куртки, вывернутые наизнанку, послужили заместо сидений.
Вечер удался на славу – костёр горел превосходно, выбрасывая мелкие искры, и почти не чадил. Собрали всю питьевую воду, что привезли с собой и вскипятили походный чайник, который остался у Удалова ещё с молодёжных походов. Картошка, запечённая на углях, тушёная говядина в консервах и крепкий, сладкий чёрный чай – божественный пир на лоне дикой природы. А если ко всему этому ещё добавить немного вина и водки…
– Камень испокон веков ведёт исчисление своё долгой невозмутимой жизнью в руслах бурных рек, в ущельях снежных гор, в непроницаемых глубинах земли. – Словно тост звучали слова Удалова. Мужчина был настолько переполнен впечатлениями первой встречи с древней легендой, что речь его незаметно обрела оттенок сказочной таинственности. – Живой ли он, или мёртвый, бездушный кусок времени? – вопрос, висящий в воздухе с давних времён. Современность видит в камне лишь препятствие на пути, да ещё, пожалуй, превосходную живописную огранку природных натур. Но древний народ, – тот, кто верил, что все стихии имеют души, а неведомые божества управляют людской расой, – иначе смотрел на природу камня, веруя, что говоря с ним, говоришь с богом…
Единственной музыкой на поляне был нижний плеск волн Суны, да пересвист птиц вкупе с комариным писком. Но уставшие за день перелётом и походом люди, радовались каждой мелочи, видя везде знаки будущих побед и открытий.
Ночью Ларисе приснился кошмар. Она проснулась с криком на устах, мокрая от пота и взъерошенная. Вокруг было ещё темно, ночь была в самом разгаре, а до рассвета было далеко. Сердце девушки билось мощными толчками, будто до того она бежала галопом. Что ей снилось? Она не могла вспомнить. Что-то яркое и чёрное, что-то красное и серое. Крохотные обрывки сновидения быстрыми мотыльками упорхали из её головы, в глазах стояли оттенки жуткого сна. Лариса не могла вспомнить о чём был сон, но то, что ощущения от него остались самые омерзительные, не оставляли сомнений, что снился именно кошмар.
К тому же головная боль вновь вернулась, девушка на ощупь отыскала фонарик и с его помощью нашла косметичку с лекарствами, где лежали таблетки от головной боли. Только через полчаса сон соблаговолил вернуться и забрать тревогу вместе с нахлынувшей мигренью.
– Я не слишком тебе мешала ночью? – поинтересовалась невзначай у подруги утром Лариса.
– О чём ты? Я после вина спала, как младенец, – улыбнулась Люда.
– Да мне сон дурной приснился, я, кажется, кричала даже, – Лариса выглядела вялой и бледной, будто и не спала вовсе.
– Мать, да у тебя бодун! – весело заметила Люда. – Тебе надо опохмелиться.
– Да нет же, я мало выпила, да и когда ложилась отлично себя чувствовала, голова не кружилась, – возразила Лариса, закидывая в рот очередную таблетку.
– Мало ли, всё возможно, – хихикнула Люда. – Голова болит?
– Ага, ещё ночью, когда проснулась, так сильно раздирало внутри, думала, что головушка моя взорвётся. – Лариса нервозно растирала пульсировавшие болью виски, пытаясь отвлечься от очередного приступа мигрени.
– Слушай, а тебе таблеток-то хватит до конца исследований? – Люда посерьёзнела, глядя на страдание коллеги.
– Не знаю, но лучше бы хватило, иначе я здесь кони двину, – вздохнула девушка.
Завтрак прошёл в относительном спокойствии, хотя Мицкевич монотонно и продолжительно наставлял племянника, как вести себя возле Врат. Сергей терпеливо слушал напутствия дядьки, по большей части делая вид, что внимателен к словам старшего, но сам то и дело уводил взгляд к краю отвесной пропасти, где заманчиво шумела Суна. Парню хотелось спуститься вниз и обследовать реку поближе, но и маячившие над соснами прямоугольники каменных стен тоже захватывали воображение Сергея. Оттого он путался в этих соблазнах и рассеяно внимал нудному бормотанию Мицкевича.
Затушив огонь утреннего костра, группа из четырёх человек направилась вглубь сосняка, оставив за дежурного Мицкевича. На этот раз остановок для сбора ягод делать не стали, поэтому и добрались до заветной границы довольно скоро.
Лариса предупредила спутников, что дальше не пойдёт и будет вести съёмку с этого места. Все, кроме Сергея, были удивлены сим фактом, парень же увидев так близко желанную цель, полностью растворился в восторге и первым ступил на голые камни мёртвой земли.
После недолгих пререканий меж девушками, раздосадованная Люда отправилась следом за Удаловым. Она не могла поверить, что её коллега вот так просто оставила её одну, без поддержки с этим чванливым зазнайкой-учёным. Хоть Удалов и был главным координатором и ответственным руководителем экспедиции, для неё он был снобом, которого нужно терпеть, пока не истекут две недели.
Лариса с облегчением выдохнула, когда троица проследовала к стенам Врат, тем самым предоставив ей свободу действий вне поля голых камней. Она чувствовала себя вполне сносно, боль покинула голову, прояснив мысли, но вот чувство тревоги не могли изгнать никакие таблетки.
Исследования продлились до полудня, тому способствовала укоренившаяся тёплая солнечная погода. Похоже, лето брало реванш после четверти месяца пасмурной прохлады. Лариса снимала на камеру Врата, то приближая их, то удаляя. Помимо натурной съёмки делались фотографии коллег за работой и панорамные кадры окрестности. Когда оператору наскучило снимать одно и то же, она решила отыскать то странное место, которое в группе окрестили захоронением, и поснимать его для разнообразия. Снимки волнистых холмиков могли добавить красочности и мистицизма материалу.
Когда она вернулась обратно, вдоволь сфотографировав древний погост, группа уже возвращалась назад. Мужчины несли в торбах набранный для анализа грунт и отбитые со стен пластинами куски камня. Люда несла в руках толстенную тетрадь, куча карандашей и ручек была распихана по карманам брюк. Запасливость была у неё возведена до уровня паранойи.
– Зря не пошла, они не кусаются, – насмешливо подтрунивала над Ларисой подруга. – Камень, как камень. Мёртвый и холодный. Правда, мне удалось отыскать один валун, его солнцем нагрело, сидеть было самое то. Вон сколько я настрочила, пока наш разудалый главарь тарахтел об истории Карельского края, да Немому талдычил по десятому кругу сказку о вратах,
