кожу покалывало от адреналина и тепла.
Все из-за вредной еды, которую мы проглотили: сладкий и соленый попкорн, яблоки в карамели и горячий крепкий сидр, а еще из-за катания на аттракционах. За десять секунд до полуночи мы сделали собственный обратный отсчет, а потом целовались на карусели, сидя на спинах единорогов. Из парка развлечений мы ушли в половину третьего утра, и я поняла, что возненавижу и себя, и Сэма, когда проснусь через несколько часов перед очередной напряженной рабочей сменой в клинике доктора Дойла.
Я села рядом с Сэмом и пристегнулась ремнем безопасности, все еще пребывая в состоянии эйфории от прошедшего вечера.
– Ты должна бросить работу, – внезапно сказал он, заводя машину.
Я резко повернулась в его сторону, во рту пересохло. Возникло такое ощущение, будто он выплеснул мне в лицо ведро ледяной воды.
– Что, прости?
– Прощаю, но ты работаешь последнюю неделю в этой клинике ужасов. – Он тронулся с места, устремив сосредоточенный взгляд холодных глаз на дорогу. – Это слишком опасно. Слишком многое стоит на кону. Я не позволю тебе рисковать собой.
– Тебя не касается, что я делаю со своей жизнью, – напомнила я.
– Меня касается все, что ты делаешь, и ты больше не будешь заниматься этой незаконной хренью, из-за которой можешь провести остаток жизни в тюрьме, какими бы благими ни были твои намерения. Либо ты уступишь добровольно, либо мне придется самому заглянуть к доктору Дойлу и использовать свое влияние. Предупреждаю: как известно, я уничтожаю то, что мне не по душе.
– Если пойдешь к доктору Дойлу, то я с тобой больше не разговариваю. – Я старалась, чтобы голос звучал равнодушно и в нем не отразились бушующие во мне эмоции. Мне пришлось напомнить себе, что Сэм пытался защитить меня, пускай и делал это весьма странным способом. – А еще попрошу отца уволить тебя просто назло, чтобы мы точно были в расчете. Ты знаешь, что после всего случившегося он непременно это сделает. В эту игру можно играть вдвоем, Бреннан. Я не позволю тебе помыкать мной. Больше не позволю.
– Добром это не закончится, – сердито протянул он, стараясь держать себя в руках. Я знала, что Сэму плохо давались переговоры. Обычно он просто брал все, что хотел и когда хотел. Он делал над собой усилие.
– Все не так уж плохо, – возразила я. Вслед за декабрем наступил январь. Казалось, будто все вокруг: деревья, дороги, здания – покрыто тонким слоем голубого инея, а с ними и сердце Сэма. – То, чем я занимаюсь, считается совершенно законным во многих странах. В Швейцарии, например. А еще в Бельгии, Западной Австралии, Колумбии…
– Заметила, какую страну ты не включила в список?
Я повернулась посмотреть на него.
– Соединенные Штаты гребаной патриархальной Америки. Здесь это незаконно, а значит, ты не будешь этим заниматься.
– Ты прав. – Я покусывала нижнюю губу. – Возможно, мне стоит переехать в Швейцарию.
– Меня не перестает удивлять твоя извращенная логика, – проворчал он. – Мы не будем переезжать в Швейцарию, милая, как бы сильно тебе ни нравилось убивать людей.
А есть какое-то «мы»? С каких это пор появилось «мы»? И почему от этого сердце екнуло у меня в груди?
Потому что ты по-прежнему любишь его, mon cheri. Ты всегда его любила. Он для тебя – вечность, даже если ты для него лишь краткий миг.
– Почему? – Я сделала невинное лицо. – Ты где угодно можешь заниматься своим делом. Не припомню, чтобы гангстерам требовался высокий балл по академическому оценочному тесту и уровень IQ. Вряд ли тебе грозит провалить собеседование о приеме на работу.
– Закончила дерзить?
– Не совсем, – ухмыльнулась я, довольная, что смогла за себя постоять.
– Мне принадлежит слишком многое в Бостоне, чтобы я мог просто так все бросить, – пояснил Сэм, пропустив мимо ушей мой очередной словесный выпад.
– Управление Бостоном делает тебя счастливым? – Я глянула на него искоса. – Тебя хоть что-то делает счастливым? – тихо добавила я.
– Ты, – сердито рявкнул он, испытывая отвращение к самому себе. – Ты и твои голубые глаза, и гортанный голос, и чистое сердце, и темная, порочная душа.
Было удивительно видеть его таким. Он был словно раненый зверь, загнанный в угол и вынужденный говорить о своих чувствах. Я не хотела давить на него, а потому отвернулась и стала с улыбкой любоваться видом за окном.
Когда мы вернулись в Бостон, я заметила, что он направился к своему дому, а не к моему.
– Куда это ты? – спросила я. – Я же сказала, что мне завтра утром на работу.
– Я уже забрал половину вещей из твоей комнаты и перевез их к себе, Шерлок. Скорее всего, то, что ты собиралась надеть утром, уже ждет тебя в моей квартире. А к тому же… тебе не придется притворяться, будто носишь медицинскую форму, а потом переодеваться по приезде в клинику, потому что я уже знаю твою тайну. – Он выключил двигатель и вышел из машины.
Я выскочила следом, раскрыв рот от изумления, восторга и раздражения. Только Сэм мог разом пробудить во мне все три чувства.
– Как? – потребовала ответа я. – Когда?
Сэм достал пару ключей из заднего кармана и потряс ими перед моим лицом, зажав между пальцами. Я узнала в них ключи от своего дома.
– Как? Сделал дубликат несколько дней назад. Когда? В основном пока ты была на работе. Иногда, пока ты спала. Поразительно, как много может ускользнуть от твоего внимания. Напомни, чтобы никогда не доверял тебе стеречь сейф. Грабитель утащит его, а ты даже не заметишь.
Сэм
Той ночью я трахнул Никс так, как хотел всегда.
Неспешно, без ощущения, будто ее семья пристально за мной следит.
Нагнул ее над рабочим столом и врывался в нее сзади, пока она выкрикивала мое имя.
Затем взял ее снова в постели и еще раз на кухонном столе.
После пятого раунда мы, уставшие и вспотевшие, упали на кровать.
Впервые в жизни я уснул рядом с другим человеком. Чувствовал тепло женского тела рядом с моим.
Нам еще предстояло кое-что сделать. Она должна бросить свою жуткую работу и стать врачом в традиционном направлении. Но мы уже добились определенного успеха.
Проснувшись утром, я перевернулся на спину и протянул к ней руку. Ее половина кровати оказалась холодной.
Я приоткрыл один глаз и нахмурился.
Она ушла.
Но оставила на тумбочке записку.
Благодарю за секс, но ты все еще не помилован.
– Никс.
Сэм
На следующий день Эшлинг отказалась меня видеть.
И через день тоже.
Как и в следующий за ним.
Она не отвечала на
