— Ты прибился сюда усталый, как обломок караблекрушения. Без веры, но с надеждой. Жизнь быстро обглодала мясо надежды. Ты потерял социальный статус, а общество, хваленое общество не позволило снова встать на ноги. Мечта оказалась мифом.
— Так мсти тем, кто создал этот миф, кто разрушил жизнь, кто загнал тебя, летчика, инженера, воина, работать на склад, жить — в вонючий бейсмант! Убей их! Получи деньги за их скальпы. Заживи вместо них, вырванной вместе с сердцами богатой жизнью! Если тебе не светит рай с гуриями на небе — захвати, забери рай на земле. Работай на нас, на всемирную организацию террора и живи. Всего один раз перебори страх, ужас, мораль, угрызения совести — и вынырни в новой жизни богатым, обновленным и счастливым. А те, другие — забудь о них. Как будто их никогда не существовало на земле. — Возбужденно шептал в ухо Ахмет, блестя глазами, вцепившись в мое плечо железной, неослабевающей хваткой. Мне никогда прежде не доводилось видеть его таким возбужденным, нервным, наэлектризованным.
— Если люди сделали для человека добро, то нужно отвечать добром. Если друг попросил тебя помочь в борьбе с врагами, которые одновременно и твои враги, помоги ему. Убей врагов. Тем более, это те кто унизил, обворовал и оскорбил тебя. Твои и мои смертельные враги!… Убей, получи деньги и радуйся жизни, живи, будь богатым. Мы хорошо заплатим, шурави. Не обманем.
Зря, совсем зря он обмолвился об обмане. Теперь сомнений не было. Убъют. Сбросят с дороги как дохлую кошку. Потому и деньги обещают немалые. Ладно, это мы еще посмотрим. Поторгуемся.
— Что за работа, Ахмет? Кто и сколько заплатит? Ты, дружище, ходишь вокруг да около, внеси ясность.
— Молодец, ах молодец, шурави! Прямо, по-солдатски. Ах, хорошо сказал! Какая работа? Пустяк, а не работа. Для такого специалиста как ты! Да за такие деньги…
— Взрывчатку? Мину в самолете должен установить? Так, что ли? Не пойдет, меня сразу на проходной с ней и повяжут. Сам знаешь какой контроль проходим. Металлодетектор, вещи рентгеновскими лучами просвечиваются, химический анализатор… да и еще наверно многое другое, чего и не знаю. Пустое дело. Это, во-первых, а во-вторых, почему сразу враги полетят? Может самые простые люди.
— Ах, шурави, шурави. Зачем так? Не первый попавшийся самолет, а тот, что скажем. Где летят важные люди, политики, банкиры, цээрушники. Главные наши общие враги. Где ни детей, ни женщин, ни стариков. Только враги. Кровные, злейшие…
— Те, кто полетит этим самолетом — твои и мои враги, ну а если и не враги, то посторонние, чужие, что нам до них? Они все равно обречены умереть, так какая разница раньше или позже? Пусть хоть своей смертью послужат великому делу. Стоит ли считать медяки если велика цена и прекрасна цель?
— Если все так прекрасно и возвышенно, почему сам не пойдешь? Заодно и заработаешь.
— Не всякий сможет подойти к коню, что бы взнуздать его, шурави. Мы не можем подойти и близко к самолету — нас мусульман сразу заприметят и поинтересуются, как минимум, что тут делаем. Потянут ниточку — весь клубочек расплетут. Ты другое дело. Ты, гяур, неверный, у тебя по их мнению, причин для мести нет и быть не может. Работаешь, значит должен в благодарность хозяйскую руку лизать. Интересы хозяйские защищать. По-ихнему выходит, не наш ты человек, не можешь нам быть близок. Но ты ведь мне как брат, ближе брата, поверь, шурави! И риска никакого! Никто на тебя и не подумает. Захочешь, еще продолжишь работать, может и еще раз, другой, сторгуемся. Наши специалисты не уступают неверным, поверь! — Торговец потер ладони. Всегда выдержанный, спокойный, невозмутимый сегодня он выглядел необыкновенно возбужденным.
— Такое хитроумное устройство. Внешне как сарделька, как тончайший презерватив с легко воспламенимым газом. Внутри еще один с другим газом. Каким, я и сам не знаю. Поверхность внешнего — электропроводная, из специального материала. Заранее быстро и осторожно оголяется изоляция проводов. Это покажу на схеме. Между ними воздух, искра до времени не проскочит, хоть и силовые провода, на электромоторы управления идут. При наборе высоты внешнее давление падает, резина раздувается и ее металлизированная поверхность замыкает провода. Проскакивает искра. Презерватив лопается. Газ вопламеняется, разрывает второй презерватив с горючей смесью. Взрыв! Самолет теряет управление и падает! Внизу океан. В результате никаких следов.
— Никаких часовых механизмов. Никакой взрывчатки. Никто тебя не заподозрит! Соглашайся. Упал самолет и упал… Тем более правительству не стоит поднимать панику, шумиху вокруг террористов. Особенно — мусульман… Оно и так завязло с ними в Боснии… Ты же авиаинженер. Они лишили тебя всего. Мсти! Мсти!… Да и выбора у тебя уже нет… Откажешься — убъем… Зарежем…
Ахмет кивнул на соседний столик, на выход. Сидящие за столом крепкие смуглые парни внимательно окинули меня оценивающим, холодным взглядом убийц. Выход тоже оказался блокирован парой скучающих, лениво тянущих сигареты молодчиков. Да, затянули петлю наверняка.
— Мне, откровенно говоря, наплевать на цель! Обеспечь устройством, плати деньги, Ахмет и расстанемся навсегда. Ты прав, выбора у меня не осталось. Ладно. Мне на все наплевать. За миллион зеленых, возьму грех на душу.
— Ровно половина, пятьсот тысяч. — Мгновенно среагировал Ахмет.
— Ладно, не будем торговаться, ровно миллион. Продолжай.
— Устройство напоминает сардельку и ляжет в бутерброд. Бутерброд пронесешь в аллюминевом судке, том что тебе подарил когда на работу устроил, ты его уже сотни дней носил, к нему привыкли. Заглянут — бутерброд. Даже если захотят просветить, на экране будет только тень от сосиски. Зачистить внутреннюю поверхность двух кабелей подручными средствами — секундное дело. Снаружи не видно. Предполетная проверка пилотов ничего не покажет. Сухой воздух отличный изолятор. Между ними сосиска. Но, чтобы раньше времени не коснулась двух сразу! Смотри! Она будет разбухать под действием внутреннего давления с набором высоты. Втискиваться между проводниками. Когда пилоты дадут сигнал на управляющие моторы, по ним пойдет ток, тогда все и произойдет.
— Можно не повторяться. Понял.
— Раз понял, раз согласен, то деться тебе, шурави, некуда. А ребята за тобой присмотрят. На всякий случай…
Нагло так сказал. Знает, что еще не успеет свалиться самолет, а меня обязательно уберут. Не нужен я им. Опасен. Но это мы еще посмотрим. А богатенькие? Пусть богатенькие плачут. Если действительно специальный рейс… Если без женщин и детей… Совесть? Честь?… А хрен с ними… Пусть плачут. Вот и я теперь наемник, пес войны, словно те, закопанные в чеченской серой грязи.
В назначенный день получил свою сосиску и совсем не любезно придержал Ахмета за ворот куртки, популярно объяснил значение и незаменимость Интернета. Для наглядности сунул в карман его кожанки дискеты с копиями запрятанных в электронной паутине файлов. С фотографиями самого торговца оружием, его ребят и некоторых наиболее колоритных посетителей кафешек, околачивавшихся подозрительно часто поблизости от нашего столика. Объяснил популярно, что произойдет если со мной случится непредвиденное, например несчастный случай после работы. Строго предупредил — свидетельство о переводе денег на мое имя в кипрский банк, должно ждать меня в абонентном ящике банковского сейфа. И переведены должны быть именно деньги, а не всякие другие сюрпризы. Моя смерть только приблизит момент разоблачения. Ничего больше.
