Кукловод окинул недовольным взглядом погром и сказал:
– Это не дело! Давайте-ка еще раз пересядем!
Процедура повторилась. Когда все расселись, Тайна с удивлением обнаружила, что посуда стоит на своих местах, сахар вернулся в сахарницы, а со скатерти исчезли потеки молока и чая. «Вот оно что, – поняла девушка. – Петля времени перезапускается, когда гости пересаживаются. Поэтому в чайниках никогда не кончается чай, а в сахарницах – сахар…»
Пока Тайна размышляла, Заяц предложил Вере отгадать загадку:
– Если мы просидим здесь еще половину того времени, которое уже просидели, и еще год, то через сколько лет можно будет просидеть еще столько же?..
– Через тридцать девять? – предположила Вера.
– Не ломай голову, – вмешалась Тайна, которой стало обидно за подругу. – Эта загадка – бессмыслица.
– Это смыслица! – воскликнул Кукловод, впервые замечая Тайну. – А если ты – дура набитая, загадка здесь ни при чем!
– Чего это я дура? – поинтересовалась Тайна.
– А того! – передразнил Кукловод и, понизив голос, добавил: – Этот прискорбный факт мы выяснили еще в тот раз, когда ехали в трамвае. Но не переживай – тебе недолго осталось маяться собственной глупостью! Скоро Черный Король проснется, и все это закончится.
Глядя в бледно-голубые, словно вылинявшие глаза своего заклятого врага, Тайна осознала, что тот отнюдь не безумен. Повелитель Кукол отлично понимал, что происходит вокруг и зачем к нему заявились нежданные гости. Да, он говорил странные вещи, молол чушь, но лишь потому, что его принуждала к этому петля времени.
– Вам отсюда не выбраться. – В тонких пальцах Кукловода блеснули карманные часы с цепочкой. К удивлению Тайны, он не стал смотреть, который час, а просто окунул их в чашку. – Никому из вас!
– Плезанс однажды выбралась, – напомнила Тайна, глядя, как Кукловод болтает часы в заварке, подобно чайному пакетику.
– Тогда она была другой. Действовала, опираясь на интуицию, а не на логику. У рационального существа, в которое превратилась Белая Королева, нет и шанса вырваться отсюда!
– Дамы и господа, – сказал Альберт Лепус, постучав ложечкой по чашке. – А не сыграть ли нам в игру?
– А не сыграть! – поморщился Кукловод.
– Сыграть, – тут же сказала Тайна.
Поймав взгляд детектива, она прочитала в его красных, чуть слезящихся глазах примерно то же, что минутой назад – в холодных глазах Кукловода. Альберт Лепус каким-то чудом ухитрился сохранить рассудок.
– Отлично, – кивнул альбинос. – Я предлагаю сочинить стихотворение. Кто потеряет рифму, тот проигрывает и уходит из-за стола. Пожалуй, я и начну… «В чудаковатой стороне, где чай течет рекой…»
Альберт Лепус повернул голову в сторону Фолко, намекая, что теперь его очередь. Молодой человек задумчиво сощурился, почесал подбородок и продолжил:
– «Жил мракострашный человек. На вид – вполне простой».
Наступила очередь Тайны. В жизни ей приходилось заниматься разными вещами – петь в хоре, работать няней, а вот стихов она пока что не сочиняла. Но взглянув на Повелителя Кукол, Тайна, не задумываясь, выдала такую строчку:
– «Он тратил дни свои на чай и время не любил…»
Услышав ее, Кукловод подпрыгнул на месте:
– Поправочка! «Он тратил дни свои на чай, гостей он не любил! Но раз в сто лет какой-то хам, а все же приходил!» Соня, твоя очередь! – сказал Кукловод и со всей силы ущипнул спящую девушку за бок.
Глядя на это, Тайна подумала, что от такого обращения у бедняжки, наверное, все бока в синяках.
Соня взвизгнула и, отлепив лицо от скатерти, затараторила:
– «И мракострашный человек решил прогнать их прочь…»
– «Но в той безумной стороне уже спускалась ночь!» – радостно подхватил Заяц.
– Ночь – прочь? – поморщилась Плезанс. – Вы бы еще любовь – морковь срифмовали!
– Что вы имеете против моркови?! – зыркнул на нее Заяц. – Между прочим, со словом «морковь» получаются самые лучшие рифмы – бровь, любовь… бровь…
– Бровь уже была, – заметила Плезанс.
– Не задерживаем ход! – Альберт Лепус вновь застучал ложечкой по чашке, да так, что тонкий фарфор треснул, и чай выплеснулся на скатерть.
Маша, сидевшая по правую руку от Зайца, думала чуть дольше.
– У меня есть строчка, но я не уверена… – начала она, косясь на Тайну.
– Давай что есть, не тяни, – сказала та.
Похоже, Альберт Лепус воплощал в жизнь какой-то план, и ему нужно было, чтобы игра продолжалась.
– «И глянув на свои часы, тот человек сказал…» – пробормотала Маша.
Рядом с Машей сидел Бармаглот. Он растерянно крутил головами, явно не улавливая суть игры и не понимая правил. Но хоть с правилами, хоть без, он вряд ли смог бы в нее сыграть – в отличие от остальных участников Безумного Чаепития Бармаглот не умел говорить. Повисла пауза. Девять пар глаз (даже Соня по такому случаю оторвалась от скатерти) уставились на багрового зверя. Чудище недоуменно ерзало, не зная, как реагировать на подобное внимание.
– Ну же! – поторопил его Кукловод.
– К слову «сказал» куча рифм! – заметила Плезанс, по всей видимости, разбиравшаяся в поэзии лучше остальных. – Например – вокзал, коралл, металл!..
– Вползал, связал, отказал! – подключился Заяц.
Бармаглот крутил головами, слушая подсказки, но дальше этого дело не шло.
– Кинжал… – сказала Соня осипшим ото сна голосом.
– Терзал! – промурлыкал Кот.
Но Бармаглот явно не был создан для этой игры.
Наконец до Тайны дошло, чего добивался Альберт Лепус. Похоже, случайных гостей петля времени держала не так крепко, как хозяев застолья. Любой, кроме Кукловода, Сони и Зайца, мог уйти, был бы повод. Детектив заранее знал, что дракон не справится с заданием и будет изгнан.
«За столом от Бармаглота никакого толка, – подумала Тайна. – Пусть лучше идет…»
Посмотрев на альбиноса, девушка подняла кверху большой палец. Тот ответил вежливым кивком.
– Ну же! – воскликнул Заяц и повторил Машину строчку: – «И глянув на свои часы, тот человек сказал…» Что он сказал?..
Часы… Тайна покосилась на Кукловода, стихотворение про которого имело все шансы остаться незаконченным. Едва ли кто-то из присутствующих обратил внимание на карманные часы, которые Кукловод не выпускал из рук, словно какой-нибудь странный талисман. И возможно, напрасно…
Тайна обвела задумчивым взглядом Плезанс и Веру, Фолко и Кота, Машу и Бармаглота… Все они потеряли рассудок, едва очутившись за столом. В своем уме оставались только двое – Альберт Лепус и Кукловод. И у обоих имелись карманные часы. У самой Тайны, правда, никаких часов не было, но ей они, похоже, и не требовались. «Просто петля времени на меня не действует, как не действовали рисунки Кристины, – подумала она. – А может, я уже была не в своем уме, когда села за стол…»
