Книга Среди тысячи слов - Эмма Скотт

– Договорились, друг мой, – сказал Тайлер Данкан. Повесив трубку в своем офисе на бульваре Уилшир, мой менеджер довольно улыбнулся.

– Теперь ты на семь миллионов сто тысяч богаче, – он пробежался рукой по золотистым волосам. Золотые часы «Ролекс» на его руке блеснули в ярких золотых лучах солнца Лос-Анджелеса, проникающих через окна. Тайлер напоминал мне Мэттью Макконахи – такой же сияющий, энергичный и вечно улыбающийся. Полная противоположность мне. Просто находиться рядом с ним было утомительно.

Потом его слова дошли до меня.

– Семь миллионов?..

Он широко улыбнулся.

– Минус наши пятнадцать процентов, пожалуйста и спасибо.

– Боже.

– Неплохо, неплохо, неплохо, – сказал Тайлер. – Особенно учитывая, что это только твой второй фильм крупной студии, – он сложил руки перед собой и склонил голову. – И давай не забывать, что позже тебе придут проценты. На твой банковский счет прилетит маленький приятный сюрприз, когда ты меньше всего ожидаешь этого.

– Семь миллионов сто тысяч, – повторил я. – У меня на счету семь миллионов долларов? Прямо сейчас?

Тайлер сцепил пальцы на затылке и закинул ноги в ботинках Ferragamo на стол.

– Да, правда, старик.

Я кивнул, думая, насколько это сюрреалистично. Я заработал много денег на своем первом фильме, но не столько же. Когда я приехал в Голливуд с агентом по кастингу, который увидел «Гамлета», он помог мне получить маленькую роль в хорошем фильме, который принес мне полтора миллиона долларов. Поразительные деньги для человека, имевшего дело с суммами, состоящими не более чем из четырех знаков.

«Но семь миллионов?»

Учитывая, как я ненавидел работать на камеру, это удивляло еще больше.

Я ненавидел непрерывные дубли. Постоянные «стоп» и «снимаем». Ненавидел рассказывать историю не по порядку перед съемочной командой и звукооператорами. Во время съемок первого фильма я был уверен, что моя неприязнь к процессу отражается на моем лице и в каждом кадре. Но публике я понравился. Голливуд принял меня.

– И ты действительно нравишься женщинам, – сказал Тайлер, когда мы только встретились. – Ты смесь Джеймса Дина и Генри Кэвилла. Голливудский красавчик, но от тебя веет опасностью жесткого плохого парня. Чистой воды привлекаловка, друг мой.

Мне было плевать на маркетинговый ход, если я мог заработать деньги, чтобы уйти из этого чертового бизнеса.

Теперь я мог.

Мне было почти жаль Тайлера. Он думал, что напротив него сидит «Новая Большая Звезда», но с меня хватит. 7, 1 миллиона более чем достаточно, чтобы выплатить долги отца Wexx. Я не был связан ими, но мой отец умер с этими долгами, тянущими его вниз, как призрачные цепи. Капля в ведре, о которой они забыли. Но для меня это имело значение.

– Черт возьми, – выдохнул я. Я уже выплатил ипотеку мамы Бенни и теперь мог помочь Бенни попасть в колледж. Я мог позаботиться о том, чтобы Марти смог распоряжаться ОТХ, как хотел. А Уиллоу…

Я мечтал о семи миллионах, когда говорил ей, что вернусь в Хармони.

Грудь сдавило. Тайлер увидел, как я тру одно и то же место.

– Что такое, дружище? Небольшое несварение? Трудно проглотить тот факт, что ты настоящий миллионер? Привыкай. – Он постучал пальцем по журналу Variety, лежащему на его столе из стекла и красного дерева. – Читал отзывы? Мой телефон просто разрывается из-за тебя. Что подводит меня к настоящей причине нашего личного разговора. – Он наклонился над столом. – Ты готов к этому? Квентин Тарантино хочет встретиться с тобой. Квентин-чертов-Тарантино.

Я поднялся на ноги.

– Ага, спасибо, Тайлер, – ответил я рассеянно. – Мне нужно идти.

– Подожди, что?

– Будем на связи.

Тайлер уставился на меня.

– Будем на связи? Что это значит? – он рассмеялся голливудским смехом, таким подхалимным, которым он разражался, когда я не говорил ничего смешного. Мне это тоже очень не нравилось.

– О, понимаю, – сказал он. – Хочешь отпраздновать? Согласен. Давай найдем девчонок и напьемся…

– В другой раз.

Он окликнул меня, но я едва его слышал. Мне нужно было ко всем чертям убираться из этого офиса, чтобы подумать. Я оставил позади роскошные апартаменты и вышел на асфальт под суровое солнце Лос-Анджелеса. Это не было похоже на присущую Индиане влажность, которая была причиной пышной растительности. Казалось, что жар пустыни пытался погасить во мне искру жизни.

Я прыгнул во взятый напрокат Land Rover. Тайлер убедил меня, что в Лос-Анджелесе это вариант пикапа. Мой Dodge остался в Хармони пастись на свалке.

На Land Rover было приятно ездить, а моя квартира с четырьмя спальнями в Западном Голливуде была чертовым дворцом по сравнению с трейлером на свалке. Но и то и другое казалось тратой денег. Мне не нужно было много. Я скучал по своему пикапу. Скучал по старому дому Марти и кладбищам с неровными надгробиями и лабиринтами из живой изгороди…

Я скучал по Уиллоу.

Сегодня я это сильно ощущал. Сильнее, чем за три года моего отсутствия. Обычно это чувство било по мне, подобно молоту. Теперь оно поднялось из глубин, где я похоронил потери и боль моей жизни. Теперь, когда я мог вернуться в Хармони, как и обещал, я вспомнил обо всем, что мог бы сделать. Мечта и надежда угасли, но реальность лежала передо мной, если бы я захотел за нее ухватиться.

Я проехал на внедорожнике без пробок к огромной, по стандартам Лос-Анджелеса, квартире. Четыре голые стены и пол из твердых пород дерева. Склад стоимостью в 12000 долларов в месяц с панорамным видом на город, который все еще не казался моим. Лос-Анджелес был добр ко мне, но не был домом.

Я пошел в свой кабинет, который служил лишь комнатой, где я хранил ноутбук. Комнат у меня было больше, чем вещей, которые я мог туда положить. Мне даже и ноутбук был не нужен, но Тайлер сказал, что мне необходим доступ к электронной почте и телефон получше. Мой старый телефон, номер которого был у Уиллоу, я выкинул в урну в Далласе во время остановки по пути из Хармони.

Ни электронной почты. Ни телефона. Никакого способа для нее связаться со мной, даже если бы она захотела, а я не шевельнул и пальцем, чтобы найти ее. Я полностью вычеркнул ее из своей жизни.