Вечером за ужином она спросила Арналду:
– Ты мне можешь объяснить, что было у твоей жены с Атилиу? Может, у тебя на руках козырной туз против нее? И нам нечего опасаться?
– К сожалению, нет, моя лапочка, – со вздохом отвечал Арналду. – Это давняя история. Бранка была безумно влюблена в него. Но он не ответил на ее чувство. Женщины такого не забывают, вот она и не забыла. Но это было еще до меня.
– А ты, зная все это, все-таки на ней женился? – задала вопрос Изабел.
– Дурак бы я был, если бы не женился! – рассмеялся Арналду. – На такой-то женщине! Я, конечно, ревновал, но это ведь не главное. Бранка всегда была хорошим товарищем, и мы с ней понимали друг друга. Так что дело не в том, что я – подкаблучник и боюсь жены. Просто у нас всегда были общие интересы, мы работали на семью, а теперь я, вот видишь…
– Не сентиментальничай, Арналду! Если бы у вас были общие семейные интересы, у тебя бы не было заграничных счетов. А они есть и…
– Тише! Тише! – торопливо прервал ее Арналду.
– Да здесь некому нас подслушивать, – засмеялась Изабел. – Так вот, они есть, и вполне солидные, так что я рассчитываю на обещанный подарок. У меня ведь нет акций в вашей фирме…
– Да уж эти акции, – снова вздохнул Арналду, – скоро они вообще ничего не будут стоить. И ты, моя умница, правильно делаешь, что предпочитаешь драгоценности. А моя беда состоит в том, что я всегда любил только умниц!
Арналду поднял бокал и, глядя в глаза Изабел, чокнулся с ней.
– За рай в Буэнос-Айресе! – провозгласил он. «И дьявола в этом раю», – усмехнулась про себя Изабел. Она сама до конца не знала, будет ли бороться за Атилиу, но с жадностью слушала все, что рассказывала ей Лиза, которая жила теперь вместе с Эдуардой у Элены. А та рассказывала, что в отношениях Элены и Атилиу чувствуется напряжение, Элена плохо выглядит, нервничает.
Элена разнервничалась еще больше после разговора с Атилиу. А он завел разговор об Эдуарде не потому, что подчинился Бранке, а потому, что искренне волновался о своей падчерице, а еще больше о малыше.
– Мне кажется, ты должна постараться смягчить Эдуарду, – говорил он, обняв жену за плечи и поглаживая ее руку. – Кто, как не ты, знает, как важен для ребенка отец. – Элена вздрогнула, и он еще нежнее прижал ее к себе. – Милая! Потому и ты до сих пор так боишься за Эдуарду. Она выросла без отца. Она еще молода, думает пока только о себе. Но мы-то с тобой видим намного дальше и должны позаботиться о маленьком. Если бы она была взрослой самостоятельной женщиной, другое дело, но ведь она и сама еще ребенок. Мечется, сама не знает, чего хочет. Ты тоже чувствуешь: развод не принесет ей счастья. И возможно, будет правильнее, если, отвечая за ребенка, она будет стараться сохранить для него отца, семью…
Каждое слово Атилиу резало как ножом сердце Элены. Слезы потекли у нее по щекам.
– Успокойся, родная. Я не хочу тебя мучить, – ласково говорил Атилиу. – Но мы с тобой взрослые люди и не должны бояться трезвой оценки каждой житейской ситуации. Не стоит жить в мучениях, надо найти выход.
Зазвонил телефон. Звонила Милена, спрашивала, нет ли новостей.
– Флавия поехала смотреть помещение, – ответила Элена. – Она очень воодушевлена будущей работой и, если мы договоримся по предварительной смете, будет вести проект.
Элена повесила трубку, стояла и смотрела в пустоту. Атилиу обнял жену, повернул к себе ее лицо, с нежностью смотрел в глаза, призывая к мужеству, ободряя, обещая поддержку.
Он понимал, почему Элена передала проект Милены Флавии. Ей было больно видеть, как смело и отважно вылетают одни птенцы из гнезда, пробуя силы, расправляя крылья, ища место для собственного гнездовья, и как мучительно боятся самостоятельности другие, нуждаясь в опоре, цепляясь то за мать, то за мужа, то за ребенка…
Он хотел утешить Элену, но пока не знал как. Он страдал от того, что даже в самые светлые их минуты в ее темных глазах таится страдание.
Милена повесила трубку и заявила, что не против того, чтобы перекусить. Настроение у нее было превосходным. Бранка испытующе поглядывала на дочь. Лучезарное настроение, в котором последнее время пребывала Милена, ее настораживало. Она кожей чувствовала, что происходит что-то очень важное. Все эти недомолвки по телефону, хихиканье, обрыв фразы на полуслове.
Если Милена надеется от нее что-то скрыть, то зря надеется, она и по недоговоркам поняла очень многое.
Бранка приказала Зиле принести доне Милене омлет и фрукты и вышла из столовой. Рядом со счастливой Миленой ей становилось трудно дышать. Это было оскорбительное, скандальное счастье. Ее дочь словно бы кричала во весь голос: «Не подходите! Никому не отдам! Оно только мое!»
Бранка успела поговорить со всеми. Начала с Арналду, должен же отец что-то знать о дочери. Потом попыталась выведать что-то о сестре у Леу. Потом допросила Мег, как-никак она мать подруги. Потом запугала Зилу. Но толку не добилась. Никто ничего не знал. И тогда она убедилась, что Милена и впрямь приняла серьезное решение. Какое, не трудно было догадаться. Ее дочь-идиотка решила соединить свою жизнь со своим голодранцем! Заключить брачный контракт и подарить ему половину своего имущества! Марселу собирался подарить их добро Эдуарде, а ее ненаглядная доченька своему лохматому проходимцу!
Стоило Бранке подумать об этом, как у нее в глазах темнело от злости. Но она не собиралась потворствовать такому безобразию. Хватит с нее! Больше дури в своей семье она не допустит!
Бранка позвонила своей подруге Розе и попросила ее приехать. Мег она не будет впутывать в это дело, чтобы не навлекать подозрений Лауры, Наталии и всей прочей молодежи, которая без конца толчется у них в доме.
Роза – человек надежный, на нее можно положиться.
Роза мгновенно примчалась, она обожала помогать Бранке. Вместе они провернули уже не одно пикантное дельце. Узнав, что интересует Бранку, она тут же позвонила Олаву, своему мужу, и по телефону получила от него справку.
– Два взрослых человека со свидетельством о рождении могут зарегистрировать брак через две недели после подачи заявления, – отчеканила она.
– Так просто? – поразилась Бранка. – А я-то думала! Разводиться, выходит, куда сложнее. Я бы сделала все наоборот. И что же? Выходит, я не могу помешать Милене выйти замуж? – задумчиво проговорила она.
– Если твоя дочь совершеннолетняя, не можешь, – с готовностью подтвердила Роза.
– Даже если ее жених проходимец?! Рвач?! Алкоголик?! – С каждым словом Бранка наливалась гневом.
– Ну при чем тут это? Он же, кажется, не алкоголик, – пожала плечами Роза. – А она взрослая девушка. Это ее проблемы.
– Нет, это мои проблемы, – процедила Бранка.
– Мне страшно смотреть, как ты волнуешься и переживаешь. – Роза погладила подругу по плечу. – Не накручивай себя. Может, она и не собирается за него замуж. Роман себе и роман.
