Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
– Не мне обсуждать приговоры Провидения. Но, может, вас двоих объединяет нечто большее, чем обычная человеческая судьба? Господин Грабинский, мне пора возвращаться на торжество. Останьтесь здесь, подумайте над тем, как переплетаются судьбы, и примите то решение, которое каждый человек принимает сам. Как по мне, ни одно из них не будет для вас плохим.
– Потанцуем? – шепнул Кутшеба, видя, что Бурылович поднимается. – Пойдем потанцуем.
Он утянул мару за собой еще до того, как Бурылович увидел их и понял, что они подслушали разговор. Он стыдился своего любопытства, которое заставило его слушать. Чувствовал себя так, как будто предал Грабинского. И хотя ему было интересно, какое решение тот примет, он счел, что лучшее, что он может сделать, это подарить старому человеку ночь в одиночестве.
Он потянул протестовавшую, но все-таки подчинившуюся мару в зал и танцевал с ней до самого утра. Когда музыканты уже выбились из сил, демоница просто вжалась в него, и они качались на месте, в то время как мелодии становились всё более ленивыми, а его все больше удивляло ее тепло и волнение. А когда небо за окнами призрачной станицы начало светлеть, она поцеловала его в щеку, на удивление робко, невинно, и скрылась в нем.
Как только заиграл рассвет, они оседлали отдохнувших лошадей и, сердечно попрощавшись со всеми жителями крепости, уехали.
Глава 7
Сентябрь 1971 года по старому календарю, пятьдесят шестой год Предела, девятнадцатый год Мира, Краков
Высокий мужчина, имени которого Корыцкий не знал и называл его Пижоном, выехал с самого утра из Кракова на дрожках и направился в сторону Закшувка. Извозчик, как почти все, кто занимался тем же ремеслом, работал, конечно, на Корыцкого, поэтому генерал не поехал за объектом лично, а ждал возвращения извозчика, попивая коньяк в одном из кафе в районе Рыночной площади.
Эту радость он позволял себе с большой осторожностью; хотя он и считал, что по-прежнему может похвастаться крепкой головой, его любимая душечка всё более косо смотрела на его пристрастие к алкоголю. Она начала еженедельно ограничивать объем выдаваемого ему напитка и устраивала выволочку, если засекала, что он нарушил ее предписания. Эти наполненные теплом скандалы всегда забавляли Корыцкого, он принимал всё с покорным выражением лица и позволял себя ругать. Как будто и не был одним из самых могущественных людей в городе, перед которым трепетало большинство существ, живущих в краковских тенях.
– Вернулся, – сообщил официант, ставя перед генералом чашку чая. – Ни с кем не встречался. Бродил вокруг, как турист. А сейчас приказал отвести его к францисканцам.
В костел? Интересно.
Не существовало магов-христиан. Некоторым казалось, что они могут соединить магию с ревнивой религией, но в конце концов, если они действительно верили, то вынуждены были решать, с кем им проститься – с хранителями или с христианством. Даже самый ужасный демон мог пройти через ворота костела, никакая сила не отталкивала его от порога, Корыцкий, во всяком случае, никогда не слышал ни о чем подобном. Однако демоны боялись даже проходить мимо костелов. Они избегали крестов и святой воды, из человеческих тел их можно было изгнать при помощи экзорцизма, хотя Бог никогда воочию не демонстрировал своего могущества. Всё это казалось Корыцкому таким таинственным и необычным, что раз в месяц минимум по часу он проводил с каким-то обедневшим ксендзом, таскавшимся по бандитским закоулкам, чтобы хотя бы попытаться понять, в чем состоит смысл христианства после Предела. Его сила – в том, что, в отличие от всего измененного мира, оно не воспользовалось чудесами?
«Старею, – признал он, – если задумываюсь над такими вещами. Всё из-за этих детей!»
Он любил свои маленькие золотца, и не только потому, что видел в них свое отражение, но прежде всего потому, что видел, как они похожи на Малгоську. Он дорожил каждой проведенной с ними минутой, однако не мог отрицать, что впервые начал думать о старости и смерти, когда доктор показал ему новорожденного. «Мой ребенок приведет на свет моих внуков, – подумал он тогда. – Он останется, когда меня уже не будет».
Разумеется, ему не приходится рассчитывать на такое простой выход. Его, вероятно, оживят, чтобы он нес службу еще много веков. Его хозяева неохотно позволяют своим слугам уйти на вечный покой.
Он допил коньяк, после чего в сопровождении четырех агентов под прикрытием и одного явного – Серого – направился в сторону Францисканской. Сначала он прошел между двумя костелами двух нищенствующих орденов, которые веками смотрели друг на друга, потом мимо дворца, в котором заседал Совет города. Входя в спокойную прохладу костела, стены которого были разрисованы цветами, он наклонил голову, как будто отдавая честь Богу.
С витражей на него немного жутко смотрели святые, изображенные безумным художником. Ученые и люди искусства тысячи раз пытались призвать с того света Выспянского, но один за другим терпели поражение. Матейко вернулся охотно, чтобы до конца света рассказывать про историю Польши, как и Длугош, которого тоже не надо было просить дважды. Сразу после воскрешения он побежал поклониться королям, а они заточили его в Вавеле, и больше знаменитого летописца никто не видел. Большинство художников не имели ничего против возвращения в ряды живых, и, к удовлетворению снобов, Краков быстро вошел в число крупных некромантских столиц культуры и искусства. Некоторые воскресшие приезжали издалека – якобы для того, чтобы отвоевать у монашеских орденов свои сердца, но на самом деле они были неравнодушны к магии чакр, и им нужен был лишь повод, чтобы осесть в городе, с которым они не всегда были связаны при жизни. Выспянскому, казалось, было просто на все наплевать, он ни разу даже не ответил медиумам, с которых семь потов сходило, и чародейкам, старавшимся его вызвать. Рассматривая витражи, которые он спроектировал, Корыцкий был ему за это благодарен – похоже, он был исключительным психом – из тех, кто, гений он или нет, всегда создает проблемы.
Пижон сидел на одной из лавок. В это время в костеле было немноголюдно, верующие предпочитали контактировать с молчаливым Богом через богослужения. Какие-то недобатюшки выслушивали чьи-то исповеди, несколько служек крутились, вытирая воск с алтаря и подметая в молельнях. Пять старух бормотали свои просьбы и жалобы, а трое агентов Корыцкого притворялись сосредоточенно молящимися. Серый уперся, заявив, что не переступит порог костела, и ждал снаружи, бледный и встревоженный. По мнению Корыцкого, его охранник был в шаге от того, чтобы стать верующим. Эти монстры, которые больше всего боялись силы христианства, потом охотнее всего переходили в эту веру. Потеряет он защитника. Жаль.
Он присел возле Пижона. Парень не был похож на молящегося, ему и в голову не приходило преклонить колени перед величием Господа.
– Есть много других скамеек. Пустых, – сказал он, не отводя взгляда от витражей над алтарем.
– В этом-то и проблема, что пустых, господин маг. Я искал такую, чтобы… с вами.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
