Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
– Тогда тем более почитай. Мы с удовольствием послушаем.
– Стихи обязательно нужно говорить вслух, – поддержал его Лахандан. – Иначе они умирают от одиночества и заброшенности.
– Ладно. Только обещайте мне, что не будете смеяться и искать огрехи.
– Конечно, конечно, обещаем.
Сержант откашлялся, промочил горло глотком вина, наклонился к лицу Хорна и внезапно негромко заговорил, как будто рассказывал ему какую-то простую историю:
Герои возвращаются домой.
Их подвиги и битвы отшумели,
Дома разрушены, невесты поседели,
Родные бродят по миру с сумой.
Что их невестам до чужой беды?
И дальних стран им далеки печали:
Они почти всю жизнь в тоске прождали,
И слез лилось, как утекло воды.
Герои возвращаются домой,
Безрукие, горбатые, хромые.
А дома – лишь пожарища немые,
А дома все покрыто той же тьмой.
И старый пес совсем уже ослеп,
И умирает, никому не нужный.
Невеста приготовит скудный ужин –
Нет у героев золота на хлеб.
Года пройдут в заботах и труде,
И сыновья опять играют в войны.
И, в общем, жизнь завершена достойно,
Хоть не приблизилась ни к счастью, ни к мечте.
Но час придет сбираться в мир иной –
Единорог застынет под оконцем,
Все небо вспыхнет радугой и солнцем,
А в небесах мелькнет туманный строй –
ГЕРОИ ВОЗВРАЩАЮТСЯ ДОМОЙ!
В казарме воцарилось молчание. Затем Лахандан сказал:
– Мы не станем смеяться, сержант Тутол. Это хорошие слова.
Лио Бардонеро вышел из казармы и долго стоял, наслаждаясь прохладным и свежим вечерним воздухом, в котором носился запах свежей травы и цветов. Потом он зачем-то развязал пухлую, но подозрительно легкую мошну и полез внутрь, перебирая пальцами ее содержимое.
Мошна была полна счастливых билетиков.
Непрочитанных счастливых билетиков.
* * *
Фрагг Монтекассино редко собирал Большие советы, но на сей раз ситуация вынуждала.
Главный зал замка Эрдабайхе, огромный, как дворцовая площадь, мог вместить не только пару десятков Магистров-Повелителей, но и две-три сотни конных рыцарей. Колонны в виде фигур закованных в доспехи рыцарей поддерживали перламутровую раковину потолка. Мозаичный пол сверкал и переливался всеми цветами радуги. Вдоль западной стены вытянулся высокий, длинный, но узкий бассейн с прозрачными стенами из гладко отшлифованного хрусталя, в котором был возведен миниатюрный подводный город. Там, среди искусственных руин, над белыми песчаными дюнами, среди пышных водорослей, носились крохотные рыбешки, почему-то похожие на стайки разноцветных мотыльков. Восточную стену украшали деревянные лакированные панно, испещренные гессерскими рунами. Южную стену занимали четыре высоких стрельчатых окна с цветными витражами.
В центре зала возвышался бесценный трон мавайена из чистейшего лунного золота, инкрустированный эмалью, каменьями и вставками из кости. Он стоял посредине рукотворного водоема, волны которого были с невероятным искусством и правдоподобием вырезаны из аквамарина, а пенные гребни – из лунного камня. Трон поддерживали щупальца огромного каменного кракена, сердоликового, с блестящими желтыми глазами. По бокам его охраняли отлитые из черной бронзы фигуры двух грозных тритонов, вооруженных трезубцами.
Серебряные кресла магистров были расставлены полукругом, и каждый рыцарь неизменно занимал строго отведенное ему место. Не то чтобы высшие иерархи гро-вантаров были снобами – в иное время они общались без особых церемоний и не слишком приветствовали, если кто-то подчеркивал чужие или собственные чины и звания, – но все же традиция есть традиция.
Получив приказ прибыть на Большой совет, рукуйены немедленно облачились в доспехи и роскошные мантии, на которых были вышиты гербы их лож, и спустя час уже сидели в зале. Не успел прибыть только Магистр – Повелитель Ядов, который неделю назад отправился по делам в Хвар, и Магистр – Повелитель Крепостей, великий знаток фортификации и осадного дела. Последнее обстоятельство весьма огорчало Монтекассино.
Он занял свое место на троне – в зале воцарилась тишина, такая пронзительная, что стало слышно, как шелестят шелковые мантии гро-вантаров, – и заговорил без предисловий, никого не призывая к вниманию. Он и так знал, что рукуйены не проронят ни одного его слова.
– Вы все знаете, что случилось, – заявил он. – Каждый получил подробный отчет и имел от двух до трех часов на его изучение. Теперь я жду ваших комментариев. Начнем, пожалуй, с Магистра – Повелителя Вероятностей.
Тот поднялся, выпрямился во весь свой немаленький рост и какое-то время молчал, поглаживая густую русую бороду, заплетенную в четыре косы. Когда он наконец заговорил, под сводами зала, хрипя и порыкивая, заметалось пойманное эхо.
– Логики полагают, что мы имеем дело не со случайным варварским нашествием, а с хорошо спланированной военной операцией, выполненной на высоком уровне. Нет оснований надеяться, что первая же неудача заставит армию манга-ди-хайя убраться восвояси. Они явились завоевывать и побеждать.
– Похоже на то.
– У меня вопрос к Магистру – Повелителю Птиц.
– Прошу, – милостиво кивнул Монтекассино. – Но если вас интересует, не прилетал ли еще один тамуади из Мараньи, то я отвечу вам – нет. Увы, нет. Как сказал по этому поводу рукуйен Риардон Хорн – это тоже своего рода известие.
– Скорблю о печальной судьбе защитников Мараньи, – склонил лобастую голову Повелитель Вероятностей. – Что ж, в таком случае логики ложи Вероятностей рассматривают единственный возможный вариант: мы имеем дело с талантливым и превосходно обученным полководцем. Легкость, с какой он взял отлично укрепленную крепость с трехтысячным гарнизоном, говорит о многом. Я бы рискнул еще раз процитировать рукуйена Хорна: это тоже своего рода известие. Мы знаем, кто нас атакует, и не должны питать иллюзий.
– Кто их питал? – пробурчал Монтекассино себе под нос. – Покажите мне этого счастливца. – И уже громче прибавил: – Что скажет Повелитель Мечей?
Рукуйен Акарнан поражал воображение своей красотой. Глядя на него, складывалось впечатление, что это прекрасная статуя, высеченная из мрамора и инкрустированная эмалью, гениальная картина, сон наяву – но только не человек, рожденный смертной женщиной. Он знал, какое впечатление производит на окружающих, и его стремление вступить в орден гро-вантаров в немалой степени было вызвано именно этим обстоятельством. В замке Эрдабайхе как-то проще относятся к подобным вещам, а ему надоело, что на него глазеют, как на диковину, как на сошедшего с небес или как на ярмарочного уродца.
Крайние степени, в конце концов, сходятся. Безмерная красота мало чем отличается от безграничного уродства. Акарнан в полной мере прочувствовал истинность данного парадокса на собственной шкуре.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
