Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 119
– Я славно выспалась, доброе утро, – в проклятущем корсетном платье отдохнуть невозможно, но я и правда выспалась. Буду считать это чудом. – Ты заботливая.
– Мы начали говорить о моем сыне. Мы продолжим разговор, – Винка устроилась на краю кровати. – Его надо найти. Надо! Эти… захватчики. Явились в имение, бродили по моему дому. Мельники. Ха! Брат не мог поступить так подло. Они пройдохи, бумаги у них фальшивые. «Барвинок» должен достаться сыну.
– Значит, они сказали правду, но не всю, – глубокомысленно предположила я.
Ну, в самом деле: мыслимо ли, чтобы в городе и окрестностях не нашлось ни единого человека, лишенного суеверий и нуждающегося в деньгах? До меня в имении пытались жить многие, но Винка выдворяла всех. Не калечила, хотя наверняка может, ведь по ее воле летают не только лампы и одеяла. Вон – кресло невесть как образовалось в углу, с ним рядом встали комод и сундук. Громоздкие, тяжеленные.
– А вот и портреты, целая галерея, – я изучила картины, развешенные на стене.
– Прадед. Тут он же с семьей. А вот дедушка, отец, брат, – Винка указывала на тех, кого называла. – Ты хорошо придумала. Чегдоши – древний род, так что фамильные черты легко отследить. Не всегда и не у всех, но кровь у нас сильная. Наше родовое древо уходит корнями на глубину в семь веков. Мы – восточная ветвь семьи, перебрались сюда и приняли подданство еще при империи. Три века прошло, и все равно порода видна.
– Очень даже видна, – я изучила потрет деда. – Слепы тут все, что ли? Привидений не замечают, это ладно, но картины-то всем одинаково видны! Так, я собираюсь в город. Что привезти на обед, Винка? Есть у тебя заветное съедобное желание?
– Мороженое. Клубничное с шоколадом, и побольше, – Винка смутилась. – Невозможно, да? Везти далеко, жарко.
– Сливки, масло и все прочее куплю, сделаем прямо здесь. Хотя… ледника нет.
– Холод будет, – сразу пообещала Винка.
– Тогда жди.
Я прошла к зеркалу, которого вчера не было. Покрутилась, повздыхала. В роли пугала – цены мне нет, но как барышня я страшнее привидения. Мятая, нечёсаная, заспанная. Без шляпки, без перчаток. Рукав порван – видимо, ночью я ворочалась…
– Платье, – Винка повела рукой, и требуемое выпорхнуло из сундука, который по воле хозяйки широко зевнул и со стуком захлопнулся. – Простенькое, для ухода за садом. Ты не любишь сложности, верно?
Переоделась я быстро. Голубое платье в тончайшую полоску-невидимку не имело корсета и сложных нижних юбок. Я добавила к наряду сумочку с кошелем, добытую со дна своей большой сумки. Башмачки Винки не подошли мне, зато она высушила мои очень бережно. И носочки подобрала.
В наилучшем настроении, улыбаясь и напевая, я зашагала по заросшей алее, мимо одичавших розовых кустов, сторонясь зарослей породистой, жирной крапивы…
Косой удар меча-невидимки срезал у ближней липы треть кроны! Ветки захрустели, кора лопнула, листья разлетелись испуганной мошкарой… И это что! Винка у меня за спиной выла так, что уши закладывало! День нахмурился. Я ощутила гусиной кожей, дрожащими коленками и икающим горлом: должность управляющего заброшенным имением оплачивается не так уж щедро.
– Нет! Не отпущу! Нет! Мой сын! Нет! Не-пу-щу!
День потемнел злее прежнего, ветер крутил листья зеленым вьюном до неба, бросал в лицо зло, резко. Волны звука гнали холод пополам с туманом и страхом. Хотелось сесть, накрыть голову ладонями и подвывать в такт… А лучше лечь и зарыться. Но я стояла – памятником! Боялась? Да! Злилась? Самую малость. Куда сильнее досадовала: моя прическа, моя новая шляпка…
Полезная штука – женская досада. Спасает от наихудших глупостей.
– Как невежливо. Взять и раскричаться при гостье, – дождавшись затишья, шепотом укорила я. Громче говорить не имело смысла, вдобавок у меня дрожал голос. Чтобы обернуться, пришлось сделать над собой огромное усилие: Винка опять выла. – Совсем нехорошо. Обвинить меня во лжи.
– Нет! Нет! Нет!
При каждом выкрике с лип рушились водопады листьев. Небо меняло цвет, словно над нами зависла тень каменной тяжести – и опускалась ниже, ниже, ниже! Ветер прокатывался пульсирующими волнами от Винки во все стороны – и снова к ней. Трава возле привидения сделалась седой… неужели иней?
– Мол-чать! Пре-кра-тить! – устав шептать, проорала я во всю глотку. В жизни, кажется, первый раз я расшумелась. – Моя прическа! Не смей превращать меня в пугало!
– Не отпущу, – устало выдохнула Винка. – Кто еще поможет? Кто услышит?
Небо чуть поднялось, ветер поутих.
– Я помогу, если мне поверить. Ну подумай, а вдруг бы я перепугалась до икоты и хуже, до обморока, – я почесала в затылке. – А будь у меня слабое сердце? Хлоп, и стало бы два привидения.
– Извини. Я испугалась. Ну, все убегают, вдруг и ты…
Я порылась в сумочке, попыталась привести в порядок прическу. Руки дрожали, из сумки сыпались мелочи, терялись в траве, но сразу взлетали, чтобы парить стайкой… необычно, зато удобно. Шляпка тоже летала чуть в стороне. Ага, вот и расческа вспорхнула из крапивы. Нашлась. Увы, она маленькая, зубья вязнут в волосах. Винка некоторое время следила за моими трудами, наконец, смущенно повела плечами и стала помогать. Я прикрыла глаза и расслабилась. Дождалась, пока шляпка усядется на голову, приколется двумя шпильками.
– Спасибо. Я вообще-то умею делать одну прическу. Хвост, называется.
– Эту тоже несложно соорудить, Юна. Могу научить.
– Обязательно научишь, потому что я вернусь. Слово. А пока займись-ка делом. Безобразные сцены происходят от безделья. Выкоси траву, изведи крапиву, реши, где сделать цветники. Паутину из дома…
– Это не сказка, ты мне не мачеха, и вообще, я не исполняю желания! Карет из тыкв не делаю, – надулась Винка. Добавила тихо, смущенно: – Мне трудно влиять. Я из-за этого слабею. Если бы ты не угостила вчера, я бы и не натворила такого сегодня.
– Глупости, при чем тут еда. От злости ты слабеешь. От неверия в хорошее. Ладно, не надо убирать все начисто. Иней выведи и ветки сгреби в кучу. Бедные липы. Бедная я, руки вон как дрожат.
Я бормотала и шагала, не останавливаясь. Соблазн сбежать рос, как на дрожжах. Если бы я сгоряча не дала слово, если бы я сама не пряталась под липовой фамилией, если бы мне не было жаль Винку, если бы она не подарила платье, если б прическу не сделала…
– Правда вернусь, – проскользнув в щель ворот, нехотя подтвердила я.
Холодок вздохнул, пролетел над оградой – и рассеялся. Вне усадьбы мир был такой обыкновенный, что показался плоским. Без особенных, глубоких теней, без двоения, кружащего голову… Жара стлалась над лугом, истомлённые мотыльки трепыхались в восходящих потоках цветками, сорванными со стеблей. Смирная лошадка щипала траву. Пацан лежал на мешковине, брошенной в тени повозки. Он глядел в небо, и его прозрачные глаза казались голубыми. Сегодняшний небесный оттенок смотрелся обыденнее вчерашнего, лунно-лимонного.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 119
