– А разве нет? – тихо спросил Сергей. – Разве ты не доказывал все годы, что я прав?
Отец замолчал. Тяжело выдать за заботу все, что он делал последние годы. Наизнанку нужно вывернуть сознание, чтобы поверить. Но Конт не хотел даже пытаться.
– Ты не прав, – твердо ответил отец. – Я с мясом вырывал у тебя все репьи, что ты сам на себя нацепил. Жену твою шлюху, друга продажного, управляющего фабрикой, бандитов итальянских, которых ты партнерами считал. Нельзя так вести бизнес, Сергей, и жить так нельзя.
Сергей слышал, как он дышит. Как поскрипывает антикварная кровать, стучит горлышко кувшина о хрустальный бокал. Отец пил чистую воду по советам врачей и рядом ни разу даже не вздохнула Мария Изабелла.
– Я вернуть тебя хотел. Довести до нулевой точки и позвать домой. Домой, сын. Без всего груза, что ты тащил столько лет. Я бизнес свой для тебя строил. Для тебя, слышишь? Чтобы ты им владел. А не потерял, когда все твое гнилое окружение вдруг покажет истинное нутро. Приезжай, поговорим. И невесту привози. Видел её фотографию, красавица. Семья хорошая. Хочешь жениться? Давай свадьбу сыграем. Клянусь, я больше ни разу не влезу в твою жизнь, но не лишай меня сына и внуков. Пожалуйста.
«Нет» крутилось на языке, а вместе с ним десяток самых грубых вариантов посыла на хер. Но то ли сил не осталось, то ли стареть начал Сергей Геннадьевич. Обрастать толстой шкурой, видеть все немного под иным углом.
Отец один, другого не будет. Он стар, упрям и болен. Если Наталья родит ребенка, последнее что от него захочет услышать Сергей через тридцать лет: «Пошел на хер». Контроль легко перепутать с заботой, а ненависть – с желанием помочь. Грязи вокруг действительно было слишком много. Теперь её нет.
– Спасибо за урок, папа. Я подумаю и приеду. Не сейчас.
– Не сейчас, – с облегчением и даже радостью ответил Геннадий Владимирович. – Подумай, сын. А я буду ждать.
Эпилог
Свадьба у меня все-таки получилась такой, как положено невесте крупного бизнесмена. Двор особняка Конта-старшего, белые шатры с накрытыми столами, лебеди на пруду, нарядные гости, цветочные композиции. Триста приглашенных, из которых я лично знала ровно семь человек.
История с рейдерским захватом закончилась быстро. Обухову грозило наказание только за подделку документов, а больше он ничего сделать не успел. Не существовало ни в одном кодексе статьи «за неудачную попытку рейдерского захвата». За документы и за ношение оружия без лицензии бандита и взяли. Вальшевский вообще отделался легким испугом. Его отпустили сразу. В этот же день уволили, и след его потерялся. Без Индиса я уже не могла узнать подробностей, а Конт туманно намекнул, что теперь его ждали разборки с бандитами. Что-то он задолжал, где-то обманул. Расправа там простая и мгновенная. Встретят в темной подворотне, переломают кости и поставят на счетчик. Надеюсь, рыжему ирландцу этого хватит в качестве возмездия. Я выдохнула и жила дальше.
Сергей помирился с отцом. В первый раз мы ездили в столицу просто в гости и они долго разговаривали за закрытыми дверями кабинета. Прислуга особняка развлекала меня всеми доступными способами. Начиная от экскурсии по трем этажам и заканчивая дегустацией кулинарных шедевров личного шеф-повара старшего-Конта.
Не скажу, что я прониклась к свекру с первого взгляда. Геннадий Владимирович казался ледяной копией сына. Еще более выдержанной и молчаливо-спокойной.
Но он старался. Его отчаянное желание вернуть расположение сына, в конце концов, и подкупило меня. Сергей тоже держался изо всех сил. Я видела, как прикусывает язык и глотает слова. Они напоминали директоров двух враждебных компаний на очень важных переговорах. Я боялась, что затея с примирением лопнет, но к концу третьего дня лед тронулся.
Мы сидели в гостиной у камина и отец с сыном впервые начали говорить о чем-то, кроме совместного бизнеса. Старый друг Геннадия Владимировича тридцать лет проходивший холостяком вдруг женился и ждал второго ребенка подряд.
– Кто эта женщина? Я хочу поставить памятник её терпению, – осторожно улыбнулся Сергей, и отец не менее осторожно ответил:
– Наталья тоже памятник заслужила. Уж я тебя тридцать лет знаю.
– Он хороший, – уверенно сказала я, – немного вредный, но с возрастом это проходит.
– Отнюдь, – хитро усмехнулся старший Конт, и мы с Сергеем расхохотались.
По итогу переговоров почти все осталось как прежде. Сергей не захотел бросать фабрику, убеждая отца, что реальное производство в активе семьи еще никому не вредило. Но, мне казалось, что он все еще хотел доказать себе, что может выстроить крупную федеральную сеть с нуля, не пользуясь деньгами и связями Геннадия Владимировича. Единственное, в чем уступил – отменил продажу доли в «ТФК—групп» и обещал позже вернуться к вопросу управления будущим наследством.
На свадьбу в столице согласилась я. Не смогла устоять перед обаянием свекра, когда он включил его на полную катушку. Но от переезда на постоянное место жительства удалось отвертеться уже при помощи Сергея.
Мы решили жить отдельно. Да, в столице лучше образование и больше возможностей, но я не хотела далеко уезжать от своих родителей. И, если честно, всерьез боялась того окружения, из которого с таким трудом отец вытащил сына.
И вот, через два месяца, я стояла в свадебном платье под цветочной аркой рядом с Сергеем и чувствовала себя Маргаритой на балу. Нет, гости не были грешниками, поднявшимися из Ада, но их вереница казалась такой же бесконечной. Я принимала цветы и подарки, патриций жал руки мужчинам в строгих деловых костюмах и вдруг наклонился к моему уху:
– Королева в восхищении?
– О, да, – рассмеялась я. – Не хватает короля вальсов, тропических цветов, попугаев и фонтана с шампанским.
– Еще не поздно устроить. Было бы желание.
– Нет, – искренне ответила я, – мне все нравится.
И без всяких «но». Погода чудесная, люди вокруг радостные и счастливые, а рядом со мной – лучший мужчина на свете. Настолько красивый в белом свадебном костюме, что глаз оторвать невозможно. Зачем мне кто-то еще? Разве что…
– Мама!
– Первый сюрприз, – шепнул Конт, а его отец, чинно ступая по стриженому газону, вел к нам моих родителей. Уговорил все-таки. Папе не нравилось, что дочь выходит замуж за «толстосума». Он больше мамы боялся, что я однажды уеду и никогда не вернусь.
Сложным получилось знакомство. Мои все время твердили: «До чего же быстро» и «Как-то не по-людски», а мама поверила, что я не беременна только увидев отрицательный тест. Я полночи плакала, когда они отказались ехать. И вот теперь, рискуя сломать каблуки, бросилась к ним обниматься.
– Доченька, – шептала мама, украдкой вытирая слезы, и все пыталась убрать мне за спину пышные складки фаты. – Какая ты у меня красавица!
