20-е число 06-го месяца 24-го года, Порто-Франко
– Вышка, это Рэдлайн, на посадочном.
– Рэдлайн, это Вышка, посадку разрешаю, полоса свободна.
Плавно опускаю «Сессну» чуть позади знаков на полосе, практически без толчка, сидящий рядом Джим одобрительно кивает.
– Вышка, это Рэдлайн, посадку произвел, разрешите руление на стоянку.
– Рэдлайн, это Вышка, руление разрешаю, вас ждут.
Кто это там такой нетерпеливый? Кажется, я знаю…
Ну точно, возле ангара стоит красный «Гелендваген», из его открытой двери с водительской стороны высовываются стройные ножки, на одной из них покачивается туфелька. Сами догадаетесь или подсказать?
Джин осторожно выбирается из машины и машет рукой, я просовываю руку в открытую форточку и машу в ответ.
– Тебя встречают, – констатирует Джим очевидный факт.
– И это замечательно! – отвечаю ему. – Жены ведь встречают моряков из похода, а мы чем хуже?
Заглушив двигатель, потягиваюсь, разминая спину, Джим уже вытаскивает свой скромный багаж. Руку ему вылечили полностью, никаких ограничений в движении не заметно, действует он вполне уверенно.
Подхожу к Джин, одетой во что-то яркое, тонкое и балахонистое по случаю жаркой погоды, она целует меня в щеку, здоровается с Хокинсом.
– Привет, давно не виделись! Как там врачи, совсем замучили, наверное?
– Здравствуй, Джин! Устал отдыхать, если честно. Зато рука восстановилась, и другая тоже нормально работает. Ну что, в техники возьмете?
– Конечно! Еще и сам полетаешь, когда только захочешь!
– Джин, ты замечательно выглядишь, честное слово! – по-отечески смотрит на нее Хокинс.
Ну да, несмотря на свободное одеяние, изменения в очертаниях фигуры уже весьма заметны.
– Я знаю, – скромно улыбается Джин.
– Рад за вас обоих, правда. Вы отличная пара…
Они садятся в «Гелендваген» и едут в сторону ворот, я на своем «Буцефале» пристраиваюсь им в хвост, включаю музыку. На этот раз попадается сборник «Аэро», играет Жан Мишель Жарр, вполне соответствует настроению. Не особенно торопясь, подкатываем к городу, сначала нужно отвезти Джима к нему домой.
Высадив Хокинса, держим путь дальше. Нужно заехать еще кое-куда…
Я называю это «Площадкой № 13», по старой памяти. А вообще-то, это городское кладбище. Могилы Бригитты и Айвана находятся недалеко друг от друга, и мы с Джин регулярно их навещаем. На плитах – имена дорогих нам людей, у Айвана – сверху на памятнике еще и символический маленький пропеллер, примерно как это делали когда-то раньше. Положив на каждую плиту по букету цветов, некоторое время стоим рядом, затем молча идем к машинам. Мы будем помнить вас, пока живы сами…
Возле стоянки Джин вдруг говорит мне:
– А давай сейчас на берег съездим, ненадолго!
– Как скажешь, Огонек…
Поднявшись по извилистой дороге на небольшой холм возле берега, останавливаемся и выходим из машин. Джинджер надела белую шляпу с широкими полями и теперь придерживает ее рукой, иногда налетают порывы свежего ветерка. Ее балахон временами то вздувается, то опадает, подобно ветроуказателю на аэродроме. Встаю рядом, она прижимается ко мне. Не очень далеко от нас вдоль берега на полном ходу режет волны катер береговой охраны, а ко входу в порт приближается небольшое парусное судно, на котором сейчас убирают парус, переходя на двигатель. Внезапно вспоминается давний сон…
Полюбовавшись на море, едем домой. Приготовлю ужин, а потом вечером, когда начнет темнеть, Джин будет плавать и нырять в бассейне, словно беременная русалка. Я буду сидеть, любоваться на нее и слушать далекие голоса в радиоэфире, расположившись со своим трансивером за столом неподалеку…
