Наконец-то! Я спрыгнула с койки и повисла на решетке, тщетно пытаясь разглядеть тяжелую дверь в конце коридора. Целые сутки я провела, полностью отрезанная от мира, понятия не имела, что творится, и провела бессонную ночь, воображая худшее.
Накануне, привезя меня сюда, они позволили мне сделать несколько телефонных звонков. Первым делом я, ясное дело, позвонила Гэвину, потом безуспешно названивала родителям Роберта и своей матери в библиотеку. Ждать Гэвина пришлось недолго. Стоило ему войти ко мне в камеру, как я атаковала его своей историей, попытавшись выпалить все с максимальной скоростью: необходимо было, чтобы он отыскал Айви и не дал совершиться стерилизации. После всего, через что ей пришлось пройти, после всего того, что я сделала, чтобы предотвратить худшее, мне была невыносима мысль, что мы потерпели поражение. Стоило мне об этом подумать, как я заливалась слезами.
Переварив услышанное, Гэвин сделался невыносимо обстоятельным: сидя на табурете посреди камеры, он строчил в книжечке, а я нарезала вокруг него круги. Он обещал устроить мне освобождение под залог, объяснял трудности на этом пути. Мне пришлось его перебить.
– Сейчас мне не до этого. Сначала найдите Айви! – Наверняка я показалась ему истеричкой. Он задавал уйму вопросов, я отвечала скороговоркой. Сбилась я только тогда, когда он задал вопрос о рождении ребенка. Я задумалась, говорить ли ему о помощи моей матери. Рано или поздно это, конечно, выплыло бы наружу, и мне было необходимо вызвать у него доверие ко мне, к моему слову.
Когда он собрал столько сведений, сколько я смогла ему предоставить, я буквально вытолкала его из камеры.
– Бегите! – напутствовала я его. Надзиратель, отперший ему дверь, посмотрел на меня как на безумную. – Скорее, Гэвин, умоляю!
После его ухода я провела самую одинокую и безрадостную ночь в своей жизни. Положение усугублялось моим возбужденным воображением.
Наконец дверь в конце коридора с лязгом открылась и снова со стуком захлопнулась. Через мгновение за решеткой появился надзиратель, у него за спиной стоял Гэвин. Я впилась взглядом в его лицо, но оно было бесстрастным. Он смотрел не на меня, а в затылок надзирателю. Я до боли в пальцах вцепилась в решетку. Лишь бы она не пострадала, думала я.
– Доброе утро, Джейн, – сказал Гэвин, когда надзиратель отпер дверь камеры.
Я не ответила. Меня не интересовали формулы вежливости. Только когда его заперли вместе со мной в камере, я схватила его за руку.
– Как она?!
Он указал на койку.
– Сядьте. – Сам он уселся на табурет.
Я присела на край койки, наклонилась вперед, обняла руками колени и нетерпеливо завозила ногами по полу.
– Выкладывайте!
– Управление социальной помощи поместило Айви и ребенка в разные приемные семьи, – начал он. – Они…
– Это безумие! – Я вскочила. – Они должны быть вместе. Айви ее обожает. Она ответственная мать. С ней ребенку не грозит ни малейшая опасность…
– Прошу вас, Джейн, сядьте. – Я нехотя подчинилась. – Это необходимо было сделать на время изучения ситуации. Вы же работали в управлении и должны понимать, что они обязаны действовать в интересах ребенка. В этом случае детей двое.
– Да, но…
– Сегодня Айви должен был осмотреть врач, но…
– Только не это! Я боюсь, что как только…
– Джейн! – оборвал он меня. – Дайте договорить. Все очень быстро меняется. Айви пропала.
– То есть как?
– Сбежала ночью из дому.
– Сбежала?..
Он кивнул.
Я села на койку и задумалась. Всего несколько дней назад она произвела на свет дитя и не имела при себе ничего, кроме моего халата и платья, не считая тряпок от управления…
– Могла она каким-то образом узнать, где Мэри… где ее ребенок? – спросила я.
– Ребенку ничего не грозит, он в другом семейном приюте. Но исчезла не только Айви. – Он заглянул в свои записи. – Хватились также сына фермера, которому принадлежит дом, где она жила раньше. Генри Аллена Гардинера.
Я зажала себе обеими руками рот.
– Господи, Гэвин! Он, наверное, отец ребенка!
– Вы с ним знакомы?
– Не очень-то, просто встречала. Я не знала… – Неудивительно, что Дэвисону Гардинеру так хотелось, чтобы Айви стерилизовали. – Знал, что Айви влюблена в него, то есть влюблена в отца ребенка. Его чувства мне неизвестны, но раз он сбежал вместе с ней, значит, они у них взаимные.
Я надеялась, что он о ней позаботится. Возможно – хотя это не точно, – нам не придется ее искать. Возможно, ей будет только лучше, если ее вообще не будут разыскивать. Но как же ее ребенок? Без своей Мэри Айви погибнет!
– Ее, конечно, ищут, – продолжил Гэвин. – Я попробую повлиять на их намерение дать ход решению стерилизовать ее, когда найдут. В ее отсутствие это будет сложнее. А пока главное – вытащить отсюда вас. Мне удалось связаться с Робертом. Он сейчас возвращается из Атланты домой.
Я вздрогнула.
– Наверное, он вне себя от негодования? Он хотел от меня отдохнуть, а вместо этого…
В первый раз за время сидения в моей камере Гэвин улыбнулся.
– Честно говоря, мне совершенно не показалось, что он удивлен.
– Что он сказал, когда узнал, что я в тюрьме?
– Сначала он молчал. Так долго, что я решил, что нас разъединили. А потом говорит: «Почему она не могла спокойно вязать, как нормальные жены?»
Я застонала.
– Это в его духе…
– Вряд ли ему теперь придется переживать из-за вашей работы, – сказал Гэвин. – С судимостью работу найти нелегко.
– Судимость… – повторила я. Никогда бы не подумала, что это слово когда-нибудь будет иметь отношение ко мне.
– Вам придется немного посидеть в тюрьме, – сказал он. – Но я постараюсь, чтобы это длилось недолго.
Я кивнула. Он предупреждал меня об этом накануне, так что это не стало для меня сюрпризом.
– Как там моя мать? – спросила я. – Вам удалось с ней поговорить?
– Да. Она очень расстроена, что понятно. Я пытаюсь устроить вам свидание. Когда она вас навестит, постарайтесь не наговорить лишнего.
– Ей тоже… – Я перешла на шепот. – Ей что-то грозит?
Он покрутил головой.
– Пока что нет. Думаю, она выйдет сухой из воды. После вас я поговорю с ней. – Он встал.
– Я очень вам признательна, Гэвин. – Я пожала ему руку. Глядя в его голубые глаза, я не могла не вспомнить похороны Луизы, после которых еще и месяца не прошло. – Простите, что втянула вас во все это. Знаю, вам выдались тяжелые дни. Как там Бренна?
– Привыкает. – Он печально улыбнулся. – Она гибче меня. – Он задумчиво посмотрел сквозь решетку и перевел взгляд на меня. – Никогда не забуду, как в тот день, сразу после похорон Луизы, она потянулась к вам. У нее хорошо развита интуиция. В тот момент я все про вас понял.
