Книга Путешествие еды - Мэри Роуч

Люди, близко знакомые с устройством человеческого кишечника, видят в нем совершенство – и не только в его сложной организации, но и в его внутренних ландшафте и архитектуре.

Если все и дальше пойдет так, как должно, то истерическая боязнь всего бактериального – замешанная на чьей-то корысти и непреходящей любви к пуреллу и лизолу – сойдет на нет. Благодаря отважным пионерам бактериальной трансплантологии с их блендерами, в которых готовится материал для пересадки от донора к реципиенту, глупая нервозность и беспочвенные страхи уступят место рациональному взгляду на вещи. И, не исключено, принесут даже толику благодарности создателям метода.

И туалетные шляпы приподнимутся в вашу честь, Александр Коруц!

Особая ирония кроется в том, что изначально пищевой тракт был «нашим всем». Коруц напоследок, когда мы отъезжали от его клиники в последний день моего пребывания в Миннесотском университете, заметил: «В сущности, все мы – дождевые черви, достигшие высокой ступени эволюции, развиваясь вокруг своего пищеварительного тракта». В конце концов, пищевой процессор вынужден был обзавестись головным мозгом, чтобы искать еду, и конечностями, чтобы ее добывать. Живое существо увеличивалось в размерах, и ему понадобились органы кровообращения для доставки горючего к рукам и ногам. Ну и так далее. Даже теперь пищеварительный тракт обладает собственной иммунной системой и собственным первобытным мозгом – так называемой кишечной нервной системой. Мне вспоминается, что говорил Тони ван Влиет по поводу одного момента: «Людям странно думать, что каждый из нас – большая труба, а вокруг нее – что еще».

Мы – то, что мы едим. Более того, мы – еще и то, каким образом мы едим. Скажем спасибо природе: мы – не анемоны, извергающие остатки ланча через то же отверстие, в которое снедь подавалась. И порадуемся тому, что нам незачем пастись где-нибудь на лужайке и мы не жвачные, проводящие всю свою жизнь, подбрасывая топливо в печку. И возблагодарим наши пищеварительные соки и энзимы, и наши кишечные ворсинки, и огонь, и возможность готовить на нем еду, и все чудеса, благодаря которым мы стали тем, чем являемся. Коруц приводит в пример гориллу – нашего ближайшего родственника среди человекообразных обезьян, задержавшегося в развитии в силу менее «модернизированного» кишечника, который затрачивает изрядную часть энергии на собственную деятельность. Как и корова, горилла существует, питаясь большим количеством сырой растительной пищи, нуждающейся в ферментации. «Горилла целый день поедает листья. Просто жует, а затем переваривает внутри себя. И где тут рождаться великим мыслям?»

Люди, близко знакомые с устройством человеческого кишечника, видят в нем совершенство – и не только в его сложной организации, но и в его внутренних ландшафте и архитектуре. В одном из номеров New England Journal of Medicine за 1998 год два испанских врача опубликовали несколько фотографий. На снимках – «гаустрация поперечно-ободочной кишки», с расположенными одна за одной дугами аркад по линии каждого верхнего этажа – как в доме Мила (Ла Педрера), построенном Антонио Гауди в Барселоне[235]. Воодушевившись и желая увидеть собственный «дом Мила» внутри себя, я решилась на первую в своей жизни колоноскопию без применения лекарственных средств[236].

Не сумею одним словом выразить то, что чувствовала в течение этих десяти минут своей жизни. Во мне смешались любопытство, ощущение избранности и даже смирение. Благоговение на грани страха. Я как будто снова оказалась в заснеженном поле на окраине Фэрбенкса на Аляске, и у меня над головой полыхало северное сияние, казавшееся мне таким близким, что я упала на колени. Темной ночью в горах оно сокрушало меня, а я все вглядывалась и вглядывалась в искрящиеся мазки, рождающиеся надо мной в пространстве нашей Галактики. Останавливая взгляд на собственном илеоцекальном клапане или всматриваясь в глубину своего аппендикса, наблюдая воочию всю великолепную сложность человеческого тела, я чувствовала себя, если быть до конца откровенной, несколько ущемленной. Думаю, вы понимаете, о чем это я. Большинство из нас проживают жизнь, так и не взглянув ни разу на органы своего тела – самые драгоценные и изумительные вещи из всех, которыми мы обладаем. Пока что-то не разладится, мы редко даем себе труд подумать о них. Мне это кажется странным. Как же так: Кристина Агилера нам интереснее, чем внутреннее пространство наших тел? Или это я сама – странная личность, на чей-то взгляд? Вы можете сказать себе: «Ну, Мэри Роуч вечно тянет черт-те куда!» И я отзовусь: «Да! Но совсем ненадолго – и со всем уважением к вам».