Виктория глубоко вздохнула.
— О боже, я была так рада, что твой отец наконец-то образумился. А тут ты начинаешь…
— Мне жаль, мама, я не хотел тебя опечалить, но, наверное, это у меня наследственное.
— Опечалить… — повторила Виктория и вдруг рассмеялась. — Опечалить. Какое книжное словечко ты подобрал.
Пако улыбнулся в ответ.
— Привыкаешь выражаться по-книжному, если хочешь стать адвокатом, знаешь ли… — Он посмотрел матери в глаза. — Мне хотелось бы поехать домой, в Тре-Лома. Это возможно?
— Ну конечно, — сказала Виктория.
Только теперь она смогла расплакаться.
Глава 4
— Что же ты делаешь, братишка? Я всем рассказываю, что мой брат хочет быть адвокатом, а вместо этого он становится на тропу войны.
— Эстелла!
Пако сейчас очень походил на того маленького мальчишку, которым был когда-то. Его старшая сестра рассмеялась.
— Ты ничего не можешь воспринимать всерьез, верно? — с легким упреком в голосе спросил он.
— Могу. Себя!
Эстелла улыбнулась. Пако мог злиться на любого другого человека, но только не на свою сестру.
— Мне жаль, что это произошло, — уже серьезно сказала она. — Наверное, это было ужасно.
— Ничего, — отмахнулся Пако. — Но то, что я не смог помочь этим несчастным… — Он покачал головой.
— Ты старался как мог.
— Да. Но этого оказалось недостаточно. — Юноша помрачнел.
Он до сих пор до конца не выздоровел, и это его злило.
— Не будь слишком строг к себе.
Теперь Эстелла вновь стала любящей сестрой. Она была готова защищать брата до последней капли крови. «Я люблю Эстеллу, правда, люблю».
— Я не могу мириться с такой несправедливостью, понимаешь? — Пако попытался объяснить ей свое поведение.
Эстелла кивнула, но дальше говорить об этом не стала.
— Просто белые обращаются с индейцами так, словно это не люди. Их используют. Индейцев уничтожают спиртное и болезни. Но где-то им ведь нужно жить, не так ли? Господь создал всех равными.
Эстелла задумчиво взглянула на своего брата. Ей вспомнился разговор между Педро и Пако. Тогда Пако в очередной раз поссорился с учителем и жаловался отцу.
«Он сказал, что индейцам тут не место. Сказал, что это не их земля».
Педро, точивший мачете, поднял голову.
«Ну, может быть, эта земля не принадлежит ни белым, ни индейцам. Может быть, земля вообще никому не принадлежит».
— Есть люди, которые помогают индейцам, — возразила Эстелла. — Монахи-францисканцы, миссионеры-евангелисты…
— Но это исключение, Эстелла, исключение из общего правила. Благодаря этой помощи спастись могут лишь немногие. — Пако хмуро посмотрел на сестру.
Эстелла молчала.
— Поэтому мне нельзя сдаваться, понимаешь? — продолжил он.
— Но это опасно.
— Да.
— Прошу тебя, будь осторожен, Пако! Я не хочу тебя потерять.
— Да, теперь я буду осторожнее. — Пако помолчал, думая о своем, а потом вдруг спросил: — Как там дела у Марко? Вы каждое воскресенье ходите гулять, верно?
Эстелла потупилась.
— Вначале он отправится в Буэнос-Айрес. Он хочет побольше узнать о работе с металлом, — прошептала она.
— Он очень умен, — отметил Пако.
— Это точно. Марко очень хорошо умеет обращаться с машинами.
Пако было больно видеть, что его сестра грустит.
— Когда ты скажешь маме и папе?
— О чем? — удивилась Эстелла.
— О том, что ты в него влюбилась, сестренка.
Одно время Эстелла была уверена, что никогда не почувствует в Тре-Лома такого покоя, как в Санта-Селии. Но со временем девушка полюбила Тукуман. Она провела здесь уже три года. Если вначале Эстелла вела праздный образ жизни, посвящая время приемам и прогулкам по площади Тукумана, то потом она все чаще стала помогать матери и отчиму. Теперь она прекрасно разбиралась в сахарном тростнике и методах его обработки. Благодаря Марко и его семье она узнала много нового о жизни людей, которые возделывают плантации сахарного тростника, и блистала этими познаниями перед братом.
Дон Лоренцо был огорчен, потеряв одного из лучших работников. Он даже дважды приходил к Сантосам, требуя вернуть Марко и угрожая выставить его семью за дверь, но Виктория поняла, что сосед блефует.
Марко и Эстелла подружились и уже давно называли друг друга на «ты». Последние воспоминания Эстеллы о Санта-Селии померкли именно тогда, когда она познакомилась с Марко. Вначале ей просто нравилось болтать с этим юношей, но затем она заметила, как он красив. Эстелла знала, что о его потрясающих зеленых глазах судачат многие. Зеленые глаза были редкостью, а у отца и матери Марко глаза были другого цвета. Говорили даже, что Феломина Пессоа изменила своему мужу. Но мать Марко была гордой женщиной и ничего не предпринимала, чтобы сорвать покров с этой тайны. У Марко был прекрасный отец, но дом держался на матери. Именно Феломина одобрила решение сына отправиться в Буэнос-Айрес.
Эстелла дошла до небольшой полянки, где они с Марко часто встречались в последние месяцы. Вокруг росли лавры. Воздух был свежим и чистым. Эстелла пришла первой. Чуть погодя появился и Марко.
Эстелла едва не бросилась ему на шею, увидев, как юноша выходит из-за дерева.
— Эстелла! — воскликнул он. — Я скучал по тебе, — уже тише добавил Марко.
— Я тоже скучала по тебе.
— Да? — Похоже, Марко ожидал, что она скажет что-то еще, но Эстелла молчала.
Она заметила, что Марко подстригся и к тому же надел сегодня новый костюм.
— Это ты ради меня так нарядился? — не сдержалась Эстелла.
Юноша покраснел, и ей сразу же стало стыдно за свои слова.
— Спасибо, — помолчав, сказала она.
Марко улыбнулся, и Эстелла вдруг почувствовала несвойственное ей смущение. «Да что же со мной такое?» Ей вспомнились слова брата: «Когда ты скажешь маме и папе о том, что ты в него влюбилась, сестренка?»
Эстелла едва заметно покачала головой. «Но это же абсурд! Я не люблю его».
Сквозь переплетение ветвей пробивались солнечные лучи, рисовавшие на волосах Марко блестящий узор.
Эстелла поняла, что Марко не только надел новый костюм. Предстояли какие-то перемены. Вскоре Марко уедет отсюда.
— Ох, Марко… — еле слышно прошептала она. — Ты уезжаешь…
Юноша помедлил, подбирая слова, но затем просто кивнул.
— И я останусь совсем одна, — выпалила Эстелла.
