— Кто это?!
Старик равнодушно покосился на высокую фигуру в серебристо-черном костюме.
— Это... Это Король-Вампир из Страны грез...
Матт увидел вереницу идиойдов в одинаковых коричневых робах, с черепами вместо лиц, покорно следовавших за Эль-Патроном, ужасающе похожим на настоящего. Матт вжался в сиденье и глубоко вздохнул, пытаясь справиться с волнением. Его охватило сокрушающее чувство утраты, в котором не было никакого смысла. Если бы Эль-Патрон выжил, он, Матт, был бы уже мертв.
— Хранители,— прошептал Фиделито.
Матт увидел мрачную компанию. Стоя у обочины, они хмуро глядели на веселящихся людей, словно хотели сказать: «Все вы трутни, и когда придет зима, рабочие пчелы бросят вас умирать в снегу».
— Я им покажу карту мира,— заявил Фиделито, но Матт схватил малыша и силком усадил на место.
— А ну, ребятки, немедленно прекратите драться,— велел им Гуапо.— А то магнитные катушки перегреются...
Наконец они миновали места, где праздник бурлил вовсю. Остались позади карнавальные киоски и шумные толпы, развеялся запах пива и жареного мяса Они подлетели к подножию высокого холма. К его вершине тянулась красивая тихая аллея, обсаженная гранатовыми деревьями. Расставленные вдоль нее шары с горящим газом озаряли землю жарким белым сиянием.
— Гравилету здесь не подняться,— заявил Гуапо.— Но до вершины уже недалеко. Я весьма признателен сестрам из монастыря — после прошлой фиесты они меня слегка подштопали, а заодно прочли бесплатную лекцию о вреде алкоголя...
Старик ухмыльнулся.
Матту было жаль расставаться с ним. Он знал Гуапо и Консуэлу совсем недолго, но уже успел полюбить их. Он снял маску и помог разоблачиться Фиделито.
— Это здесь живет Мария? — спросил малыш, с любопытством вытягивая шею.
У Матта екнуло сердце. Больше всего на свете ему хотелось увидеть Марию. Уже много недель он ни о чем другом не думал — только о том, как найдет ее. Но захочет ли она видеть его?! Матт знал, что всегда был низшим существом, а Мария не могла не прийти на помощь неудачнику. Неужели она дружила с ним только из жалости?!
Но раньше он был хоть и низшим, но все-таки красивым существом. А теперь его лицо покрыто ужасными прыщами, тело испещрено шрамами от трости Хорхе и воспаленными ссадинами, полученными на Костяном дворе. Одежда перемазана грязью. Вдобавок ко всему, от него за милю разит гнилыми креветками. Вдруг Мария испугается и захлопнет дверь у него перед носом?
— Да, она живет здесь,— сказал он.
— Интересно, и у них сегодня праздник? — спросил малыш.
«Мне бы тоже хотелось это знать», — подумал Матт медленно поднимаясь по гранатовой аллее.
Он представил себе девочек из монастыря все не бось в красивых нарядах, как подружки невесты на свадьбе Эмилии,— и попробовал расчесать волосы пятерней, ощутив на пальцах толстый слой песка и соли. Если судить по Фиделито — а малыш, по крайней мере, был по-детски миловиден,— оба они привлекательны, как пара шелудивых койотов.
— Это и правда замок,— благоговейно прошептал Фиделито.
Белоснежные башни монастыря горделиво возвышались над живой изгородью из бугенвиллеи, густо усеянной лиловыми и розовыми цветами. Там и тут — в траве, вдоль дорожек, даже на крыше и в воздухе над стенами — сияли яркие фонари. При ближайшем рассмотрении оказалось, что здание выстроено из того же блестящего материала, что и большинство домов в Сан-Луисе. Оно мерцало и переливалось, как шелк.
— На завтрак у них поджаренный хлеб с медом,— шептал Фиделито.— Как ты думаешь, нам дадут хоть капельку?
— Сперва нужно отыскать дверь,— сказал Матт.
Они шагали по мощеной дорожке вокруг здания. Высоко над их головами в стенах виднелись окна, но нигде не было ни единой двери.
— Должна же она хоть куда-нибудь привести,— пробормотал он.
В тот же миг, будто слова эти послужили сигналом, вспыхнул ослепительный свет и стена раздвинулась, словно кто-то невидимый поднял гигантский занавес. Сводчатые ворота вели в ярко освещенный внутренний двор. Матт глубоко вздохнул и положил руку Фиделито на плечо.
Малыш дрожал всем телом.
— Это волшебство? — прошептал он.
— Голограмма,— пояснил Матт.— Это часть системы безопасности. Издалека стены кажутся массивными, но как только зайдешь за проекторы,— он указал на камеры, хитроумно спрятанные в кронах деревьев,— голограмма исчезает.
— А это не опасно? Вдруг голограмма включится снова и мы окажемся заперты внутри?
Матт улыбнулся.
— Не бойся. Я уже видел такие вещи... там, где жил раньше.
Фиделито внимательно посмотрел на друга.
— Когда ты был зомби?
— Бог ты мой! — Матт чуть не споткнулся.— Неужели ты поверил этому вранью?!
— Нет, конечно,— ответил малыш, но Матт заметил, что он вздохнул с облегчением.
Матт провел цепляющегося за его руку Фиделито в сводчатые ворота. Миновав мраморную статую святого Франциска, кормящего голубей, они попали в длинный коридор. По нему деловито сновали медсестры и санитары с бинтами и медикаментами в руках. Вдоль стен выстроились кровати с ранеными, и, поскольку почти все больные были в маскарадных костюмах, казалось, будто на койках лежат скелеты.
— Что вы здесь делаете? — воскликнула запыхавшаяся медсестра, едва не налетев на мальчиков.
— Пожалуйста, помогите нам. Мы ищем Чачо,— сказал Матт.
— И Марию,— робко добавил Фиделито.
— Сегодня здесь целая сотня Марий,— сказала сестра.— Так с этой проклятой фиестой каждый год бывает! Люди напиваются и затевают драки. Давно пора запретить эти праздники... А Чачо...— Она запнулась и внимательно посмотрела на мальчиков.— Я знаю только одного Чачо. И он находится в палате интенсивной терапии. Вы, наверное, из того же детского дома?
— Может быть,— уклончиво ответил Матт. Медсестра понизила голос.
— Будьте осторожны. Повсюду снуют хранители. Похоже, на соляных разработках вспыхнул мятеж...
— Как себя чувствует Чачо? — спросил Матт.
— Неважно. Я проведу вас потайным путем.
Медсестра отперла дверь: за ней виднелся тускло освещенный коридор, отведенный, видимо, под склад — вдоль стен были сложены кипы постельного белья, стояли какие-то ящики.
— Я ведь и сама когда-то была сиротой,— сказала сестра.— До сих пор просыпаюсь в холодном поту, повторяя про себя Пять правил добропорядочного гражданина и Четыре принципа правильного мышления.
Миновав несколько поворотов, они вышли в другой коридор, пошире и не такой мрачный.
— Это крыло для выздоравливающих,— пояснила сестра.— Здесь лежат пациенты, задержавшиеся у нас на долго. Чачо — в последней палате справа. Если он спит, не будите.
