Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
А вот император всея Руси этого, как видно, не понимал. Или не хотел понимать. А может, его понуждали к столь очевидно глупым решениям, которые никоим образом не отвечали чаяниям народа и армии. Шестакову не раз и не два приходилось слышать в беседах с офицерами о крупных внешних займах и грабительских процентах, висящих на плечах Российской империи. Слышал он мнение и о том, что экономическая составляющая была одним из рычагов воздействия на Николая и что его фактически вынудили вступить в войну.
Возможно, все это и так. Однако, по мнению Шестакова, у России не было иного выхода. Останься Николай в стороне, и Германия непременно подмяла бы под себя всю Европу. Разумеется, за исключением Англии. Все же германский флот не мог сравниться с британским. А уж потом кайзер диктовал бы свою волю и русскому царю.
То, что Романов был бы вынужден глотать горькие пилюли, предоставляемые ему Вильгельмом, не так уж и страшно. Куда хуже то, что Россия оказалась бы в зависимом положении от Германии и превратилась бы в сырьевой придаток Европы. Да и вряд ли Вилли не захотел бы отторгнуть плодородные южные области России.
То есть воевать, конечно, надо. Хотя бы для того, чтобы сохранился довоенный статус-кво. Мало того, как бы это жестоко ни звучало, но именно война подтолкнула весьма бурный рост промышленного производства в России. Пусть оно сейчас поставлено на военные рельсы. Главное, что в значительной мере возросли промышленные площади и мощности. Производство всегда можно перенаправить на мирные рельсы. Это же не с нуля начинать.
Но если уж воевать, то с умом, а не угождая всякий раз союзникам. Ну право же, вместо того чтобы напрячься и вспомнить, что являются потомками галлов, французы при малейших трудностях падают на спину и начинают дрыгать ножками, вопя о помощи. И пусть в этот раз громче их стенали и просили помощи итальянцы, это ничего не меняло. У этих в предках вообще римляне.
И что самое поганое, его императорское величество всякий раз с маниакальным упорством стремится исполнить союзнический долг. Причем оплачивал его самым дорогим, что может быть у любого государства, — кровью своих подданных, за которых он якобы в ответе перед господом. Дай-то бог, чтобы это и впрямь было так и с него спросилось в полной мере там, на небесах.
Так вот, предвидя близкое наступление русских войск, Шестаков решил несколько пересмотреть свой подход к решению стоящей перед ним задачи и изменить курс, которым двигался. Конечно, ему может не повезти, и задуманная авантюра провалится. Мало того, высока вероятность, что большинство его сегодняшних товарищей погибнет. Но во-первых, эта попытка стоит такого риска. Во-вторых, у него есть возможность начать все сначала, причем не с самого нуля, а под покровительством командующего фронтом. Так что игра в любом случае стоила свеч.
Кстати, в том, что он собирался предпринять, было мало его заслуги. Идея принадлежала полковнику Столетову, тому самому, с которым Шестаков познакомился в корчме Эстергона. На плечи полковника ложилось и основное бремя организационных вопросов. Их надлежало решить не только в сжатые сроки, но еще и в обстановке строжайшей секретности. Причем находясь в лагере военнопленных.
Все так. Никто из четверых офицеров не пожелал воспользоваться случаем и бежать из плена с помощью Шестакова. Вдобавок ко всему они еще и намеревались воспрепятствовать побегу трех офицеров, намеченному через трое суток, во время очередного увольнения. И те обязательно их послушают. Почему? Да потому, что тоже являются портартурцами.
Недоумение Шестакова, касающееся нахождения в одной компании старших офицеров и подпоручика, объяснялось именно этим. Все они воевали в Порт-Артуре и перенесли японский плен. Здесь, в плену австрийском, нашлось немало тех, кто некогда отстаивал интересы России на Дальнем Востоке. И маньчжурцы, и портартурцы держались единым кулаком, потому что их объединяла одна общая война. Именно на них собирался сделать основную ставку полковник Столетов.
Шестакову и его парням оставалась сущая безделица — раздобыть вооружение хотя бы на один стрелковый полк. Скажете, что это очень сложно? Но ведь это смотря с чем сравнивать. К примеру, полковник, находясь в плену, решил сформировать ни много ни мало целую армию из военнопленных. Вот это по-настоящему сложно. А оружие. Было бы желание и кое-какие возможности.
И то и другое имелось в наличии. Поэтому Шестаков и решил рискнуть, круто меняя прежние свои намерения. Ведь если удастся избежать Февральской революции, это будет намного лучше. Конечно, он был не в восторге от самодержавия. При таком-то монархе. Но в то же время был убежден, что разного рода авантюры, способствующие дестабилизации обстановки в стране в то время, когда она воюет, — это откровенное предательство.
Шейранов помнил, что творилось в девяностые в его слое, и даже не мог себе представить, что будет твориться здесь, начнись революция. Нет, он, конечно же, проходил историю и в школе, и в институте, видел исторические киноленты, причем не только художественные. Но это все ерунда. Даже его дети не представляли, что происходило в его молодости, а уж представить все ужасы гражданской войны спустя полвека и два поколения, и вовсе нереально.
Словом он был готов рискнуть. Конечно, он подвергал риску своих людей, имея перед ними преимущество.
Но на его взгляд, возможный приз того стоил. В конце концов, они солдаты и должны защищать свое отечество. Да, они воюют на чужой земле, но сражаются именно за свой народ, чтобы не позволить ему свалиться в бездну гражданской войны. И то, что они этого не сознают, ничего не значит, ведь Шестаков знал абсолютно точно…
К тому моменту, когда они обогнули Гуменне, наступила глубокая ночь. Оно бы ну его к лешему, такие забеги, когда свернуть шею проще простого. Но с другой стороны, нужно было как можно быстрее покинуть район возможного поиска. Да, австрияки — не германцы. Но не стоит их так уж недооценивать. То, что австрийская армия бита раз за разом, вовсе не значит, что в ней нет настоящих солдат. А в команды егерей, как это у них называлось, отбирали лучших бойцов. Так что, без сомнений, партизанам было чего остерегаться.
— Все, братцы, привал. Здесь ночуем. Началов.
— Я, ваш бродь.
— Выставь секреты и определи очередность. Огонь не разводить.
— Слушаюсь.
Теперь ждать. Начавшаяся артиллерийская канонада, доносящаяся до них отдаленным раскатистым рокотом, возвестила о том, что наступление русской армии началось. Причем в этот раз русские не собирались комплексовать и стесняться. Шестакову было доподлинно известно, что на фронт доставили химическое оружие.
Угу. Как аукнется, так и откликнется. Остается только надеяться, что австрийцы окажутся не столь стойкими, как русские. Ну и роза ветров не подведет, а то случались казусы, когда изменившийся ветер нес газы на позиции тех, кто их выпустил на свободу.
В этот раз у отряда Шестакова боевых задач было нарезано с избытком. Разумеется, Брусилов одобрил намерение пленных офицеров поднять восстание. Иное дело, что, не очень веря в его осуществление, он исходил из более реальных предпосылок. Именно поэтому партизанам надлежало с началом наступления русской армии приступить к диверсиям на железной дороге и своими действиями сковать возможность маневра Третьей австрийской и Южной германской армий.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
