Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 157
Подсматривает, думал я. Выжидает.
Ремонт на верхнем этаже, судя по всему, вступил в свою последнюю стадию. Все стены были снесены, старые двери, помнившие прикосновение множества человеческих рук, и деревянные оконные рамы были свалены в угол, ожидая отправки на свалку, чтобы уступить место холодному белому пластику и металлу. В углах погребальными холмиками возвышались кучи еще не выброшенного строительного мусора. Было холодно; ночной воздух проникал сквозь пленку, которой затянули оконные проемы, все, кроме одного — из него торчал большой круглый раструб, будто анус огромной змеи. Его ширины оказалось достаточно, чтобы туда могла поместиться миниатюрная мертвая девушка.
Я затолкал Лолиту головой вперед в темное отверстие пластикового мусоропровода, просунул чуть дальше, чтобы тело перевалилось через край подоконника, и отпустил. Раздался протяжный, громкий шорох, эхом отозвавшийся среди голых каменных стен, потом глухой мягкий удар, когда тело достигло контейнера со строительным мусором, и снова все стихло.
Теперь нужно было уйти самому. Я постарался сосредоточиться и ничего не упустить. Спуститься вниз, как бы ни было страшно, и закрыть аудиторию № 13; подняться на кафедру; почистить от пыли брюки; положить ключ на тот стол, откуда я его взял — если в тринадцатом кабинете все же остались какие-то улики, то ко мне они не будут иметь отношения, пусть оправдывается тот, кто забыл сдать на вахту ключи; одеться, убрать бумаги в портфель, запереть двери и выйти. На вахте охранник Сан Саныч, подслеповато щурясь через очки, взял у меня ключи от кафедры зарубежной литературы, и я расписался в журнале. Руки у меня не дрожали. Выйти на улицу; придержать шляпу, которую чуть не сорвал промозглый, яростный ветер. Войти во двор. Забраться в контейнер для мусора.
Железный край больно впился в пальцы, когда я ухватился за него и подтянулся, помогая себе ногами, скользившими по гладкой металлической поверхности. После нескольких неудачных попыток, когда я уже начал чувствовать приближение паники, мне все-таки удалось путем отчаянных усилий перевалиться через стальной борт, и я рухнул на битый кирпич, куски штукатурки и доски. Голова Лолиты торчала из пластикового рукава; черные волосы побелели от пыли, как будто бы поседели. Я ухватил ее за воротник и не без усилий вытянул наружу. На виске зияла неровная рана, из которой текла струйка крови.
Разве у покойников идет кровь?
Я посмотрел ей в лицо. Оно как будто еще сильнее распухло, багровая синева от удушья сливалась с темным кровоподтеком на левой скуле. Между приоткрытыми веками набилась мелкая грязь и серая цементная крошка. Мертвее некуда.
Пока я возился в контейнере, то думал, что, появись здесь все тот же гипотетический прохожий, можно будет сказаться бродягой, забравшимся в мусорный бак в поисках, чем поживиться. Но теперь предстояло сделать то, что объяснить будет куда как труднее. Я подтащил тело Лолиты к краю контейнера, перевалил через него и скинул вниз, как раз между металлической стенкой и багажником моей «Волги». Она упала мягко, как мешок со старым тряпьем. Я огляделся. Окна факультета, окружавшие двор как бесчисленные черные очи, были темными. Во дворе никаких любопытных прохожих: непогода, холодный ветер и снег пополам с дождем загнали всех в теплые квартиры, подальше от душераздирающих сцен.
Я кое-как слез, открыл багажник машины и погрузил туда труп. Гнусная сумочка снова выпала из-под застегнутой куртки, шлепнувшись в лужу между колесами, но я вовремя это заметил: поднял, открыл, достал оттуда мобильный, убрал его себе в карман, а сумочку сунул Лолите под бок. Захлопнул багажник. Все, можно ехать.
Я вырулил из двора, еще не вполне представляя себе, куда отвезу тело. Очевидно, мне нужен был лес; я свернул к мосту, ведущему на Петроградскую сторону, и взял направление на север. Когда еще был жив отец моей, теперь уже практически бывшей, жены, мы каждый год по нескольку раз ездили за грибами по трассе в сторону Приозерска. Этот маршрут был мне известен, а для поиска других вариантов сейчас было не лучшее время.
По дороге я вытащил из кармана телефон Лолиты. Отметил попутно, что он новый и дорогой. Я открыл список последних звонков и набрал номер: «Александр Ресторан». В трубке раздались гудки. Я ехал и думал, не этот ли Ресторан Александр подарил ей ту трубку, с которой сейчас я звонил.
— Алё! — раздался хриплый мужской голос. Тон был не очень приветливым.
Я молчал. Мимо проносились машины, дома, огни какого-то клуба.
— Алё! — повторил мужчина в трубке. — Я не слышу тебя, алё! Ты меня слышишь?
Пусть еще попытается. Я знал, что полиция обязательно проверит последние звонки с телефона Лолиты, и чем дольше неизвестный мужчина будет пытаться докричаться до девушки, труп которой, свернувшись в калачик, лежал у меня в багажнике, тем больше это будет похоже на разговор. «Ресторан Александр» помогал создать мое алиби.
— Алё! Ты меня слышишь? Черт!
Отбой. Я выключил телефон и убрал обратно в карман.
Когда я свернул с шоссе на боковой, едва заметный проселок, время подходило к полуночи. В лесу лежал снег; все вокруг было черным и белым, никаких оттенков и полутонов: черное небо, деревья, непроницаемый мрак между ними, и белый чистый покров. Я кружил по проселкам и тропам, пока наконец не решил, что пора остановиться. Насколько я мог судить, на несколько километров вокруг не было ни единого дома; а если и был, то вряд ли его обитатели решат совершить моцион в ненастную полночь.
Я остановил машину и вышел. Фары неестественно ярко освещали деревья, уходящие в невидимое темное небо. Лолита лежала в багажнике, похожая на мертвого зверька: мохнатая куртка, пыльные волосы, безжизненно согнутые конечности. Я вытащил ее из машины, взял на руки и понес; морозная корка хрустела под ногами, проваливавшимися в рыхлый снег почти по колено. Я отнес тело метров на пятьдесят в глубь леса, бросил и вернулся обратно за лопатой. Подумал, и прихватил канистру с бензином; поболтал ее в руке, взвесил — чуть меньше трети. Подумал еще и снова полез в сумочку Лолиты: я не курил, а она время от времени покуривала, и рядом с плоской пачкой тонких сигарет я нашел зажигалку.
Лопата в моей машине предназначалась для расчистки мест на парковке. Она справилась с верхним слоем рыхлого снега, веток, мелкого сора и прошлогодней листвы, но выкопать ею яму в промерзшем насквозь грунте было почти невозможно. Рубашка, пиджак, и кажется, даже пальто пропитались горячим потом, пока я выцарапывал в холодной, твердой земле какое-то подобие неглубокой могилы, пока жесткий пластик лопаты не треснул, а черенок не погнулся. Я отшвырнул ее в сторону и повернулся к Лолите.
Она лежала шагах в трех от меня и терпеливо ждала. Я подтащил ее ближе и засунул в разрытую землю. Тело скрылось в яме едва ли до половины. Потом снял с шеи мешочек с солью, воском и травами, просунул ее голову через тесемку и засунул ей под одежду. Моя рука последний раз коснулась кожи на обнаженной груди; она была нежной, как снег, а сама грудь — холодной и твердой, как та земля, в которую я положил Лолиту. Последний раз включил ее телефон, нашел в записной книжке имя «Стефания Куратор» и записал номер. Телефон выключил и засунул обратно в сумочку. Потом достал из кармана осклизлый рыбий пузырь, швырнул его на тело, вылил сверху бензин из канистры, и чиркнул зажигалкой. Огонь вспыхнул так резко и сильно, что едва не опалил мне брови. Я отпрянул и отвернулся. В холодном воздухе леса запахло бензиновой вонью, паленой шерстью и сгорающей кожей. Пламя горело недолго. Когда оно стихло я посмотрел на то, что лежало в земле, и чуть не вскрикнул от страха.
Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 157
