— Один лист? — кивнул Шон. — Да ладно тебе. Это не так уж много. Так или иначе, весь этот текст абсолютно бесполезен. Что бы Майк тебе ни говорил, ведущие всегда игнорируют вступительное слово. Нет, мне действительно придется серьезно подумать над завтрашней передачей. Мне, а не Майку. Мне надо будет подумать, как связать воедино все то, о чем я все это время говорил. Еще апельсинового сока?
— Да.
— Что ты хочешь выпить? — спросил Том прошлым вечером в пабе.
— Я хочу поговорить о Ру, — мрачно сказала Анна. — Именно поэтому я сюда пришла и нашла тебя.
— Я хочу еще пива. Ну, что, Анна, взять тебе полстакана пива?
Она не могла не улыбнуться.
— Нет, серьезно. Я же сказала тебе, что я не буду пить. И когда ты вернешься, я хочу поговорить с тобой о Ру.
— О, боже… — пробурчал он.
— Что?
— Я не совсем уверен, куда может нас завести этот разговор.
— Ну, я не совсем уверена, куда нас могут завести такие отношения, Том.
— Анна, тебе, право, надо стараться пореже употреблять слово «отношения». Поверь мне, ты начала употреблять это слово каждый день даже в обиходной речи.
Он широко улыбнулся и ушел. Она сидела и смотрела, как играют в бильярд. Как раз в тот момент, когда один из игроков загнал в лунку черный шар, вернулся Том со своей расплескавшейся пинтой пива.
— Ну, что там насчет Ру?
— Я хочу знать: ты встречаешься со мной только потому, что хочешь заполучить Ру?
— Что-что? Во-первых, она замужем…
— Ах, так это единственное, что тебя останавливает?
— Нет. Я могу тебя заверить, что не нахожу Ру привлекательной. Что бы она там тебе ни наговорила.
Но в других разговорах Том упоминал, что не находит привлекательной и Мэрилин Монро, и даже Кайли Миноуг. Анна решила, что мужчины вроде Тома всегда отрицают тот факт, что их привлекают симпатичные женщины, как будто это делает их более привлекательными в глазах менее симпатичных и более доступных женщин. Вроде нее самой.
— Так, значит, Ру некрасива, так?
— Анна, я не говорил, что она некрасива.
«Это его лазейка на тот случай, если вдруг Кайли Миноуг когда-нибудь обратит на него внимание».
— Конечно, Ру симпатичная, просто я смотрю только на тебя.
— Ну, это неправда, — сказала она, так как она видела, как он смотрит по телевизору «Бэйвотч» — его глаза не успевали следить за снующими блондинками в купальниках. — В тебе нет романтической жилки.
— Почему ты так решила?
— Да ладно тебе. Хоть бы раз сказал, что я нравлюсь тебе. Ты же уже практически переехал ко мне и…
— А разве я переехал? Я думал, что я переезжаю только в конце недели.
— Тогда почему все твое барахло находится в моей квартире?
— Потому что там находится твоя постель, — удивленно сказал он.
— Послушай, я даже ни разу не слышала от тебя ни одного комплимента о том, как я выгляжу. Ни разу.
— Боже. Ну хорошо. У тебя глаза словно жемчужины. А твои губы словно капустные листья…
— Можешь не остроумничать. Проблема в том, что я знаю, что ты думаешь по поводу практически всех телевизионных передач, но не знаю, что думаешь ты по поводу таких важных вещей, как брак и дети.
— Анна, мы же знакомы всего один месяц. Чего ты хочешь?
— Я имела в виду — в принципе. В принципе, ты хочешь жениться?
— Для меня это принципиальный вопрос, — серьезно сказал он.
— Неужели?
Возможно, если бы они поговорили как следует о своих взаимоотношениях, обсудив все свои проблемы одну за другой, то смогли бы во всем разобраться.
— Э-э-э… Брак — это отличная идея.
— Правда?
— Ну, хотя бы с точки зрения уменьшения налогов.
— Тебе обязательно из всего устраивать комедию? Есть вещи очень серьезные. Я хочу сказать, что мы никогда не разговариваем ни о чем таком серьезном. Мы, например, никогда не разговариваем о моей карьере.
— А я думал, что мы только и делаем, что говорим о Шоне и его теориях.
— Я даже не имею в виду «SOS!». Я говорю о карьере, которую я хочу иметь. Я хочу играть на сцене.
Анна не хотела говорить о Шоне из тех же соображений, по которым она не хотела говорить о своих сексуальных фантазиях. Некоторые темы лучше не затрагивать.
— Ты хочешь быть актрисой?
— Да, черт побери.
— Но это же смешно.
Как правило, мужчины бывали ошеломлены амбициями Анны.
Они были в состоянии забыть про ее скучную банальную работу и представить себе, что однажды она станет звездой театра и кино. Все мужчины Анны: Альфонсо, Дэнни, Брайан и даже ОН — понимали, что пока Анна ждет своего звездного часа, она должна каждый день ходить на работу. Потому что у всех у них тоже были свои амбиции. ОН хотел быть писателем. Альфонсо мечтал стать личным телохранителем.
— И почему же это смешно?
Том не ответил. Казалось, он подбирает правильные слова, чтобы обескуражить ее, поэтому она сидела молча и ждала, уставившись на нераспечатанный пакет чипсов.
В «Лебеде» всегда было одно и то же. Вечер начинался с пинты крепкого пива; пока все еще по-женски изящно сидели на табуретах у стойки. Но вскоре осанки портились, раскрывались пакеты с чипсами, половина которых просыпалась в лужицы расплескавшегося пива на стойке или на пол, под пьяные ноги. Мысли Анны отвлеклись в сторону.
«Моя жизнь не должна быть такой, — думала она, глядя на Тома. — Вероятно, у меня даже оргазмы какие-то не такие».
— Вот, держи. — Шон вернулся с новым стаканом сока для Анны. Официантка принесла их заказ — две тарелки салата из зелени, изящно украшенной соусом.
— Гренки? — спросила официантка, раскладывая столовые приборы, завернутые в чистые салфетки.
— Мне не надо.
— Не надо, — подтвердил Шон.
Официантка унесла с собой серебряную мисочку с гренками, и Шон принялся за еду. Попробовав салат, он вытер салфеткой губы.
— Так ты терпишь Пэмми потому, что у тебя есть амбиции, связанные с радио?
— Боже, нет. Я хочу быть актрисой, — сказала Анна и выжидательно замолчала.
— Правда? — вдруг заинтересовался он. — Ты уже где-то играла?
— А ты случайно не видел «Видение о Петре-пахаре» с моим участием? — спросила она с улыбкой. — Только этот театрик далеко не в Уэст-Энде. «Актон», короче говоря.
— Нет, не видел. Значит, этим ты и хочешь заниматься? Играть в театре?
— Нуда.
