Логика Маргелова выглядела убедительно, чему Рожнов не мог не порадоваться. Итак, почерпнутые из пособия знания подвигли судью к индивидуальному подходу или самолечению. Достаточно сложная книга дала ей лишь поверхностное представление о методах лечения, что способствовало душевному срыву, а затем подтолкнуло к мысли о самоубийстве.
Нельзя забывать, что всему этому предшествовало трагическое событие, нанесшее Ширяевой душевную травму, которую та пыталась залечить с помощью сеансов психотерапии. Выводы следователя были подтверждены мнением эксперта-психолога, который не отрицал, что самолечение могло привести к самоубийству.
– Если следователь фабрикует дело, – ответила Архипова, – то он достаточно хорошо осведомлен о сеансах групповой психотерапии.
– Или, – добавил Рожнов, – по крайней мере, должен знать о существовании практического руководства в квартире Ширяевой. Иначе как объяснить столь короткие сроки, в которые уложилось следствие?
– Если только эта злосчастная книга не лежала в ногах умершей. – Ирина неотрывно смотрела на начальника.
Рожнов понял ее мысль. Насчет Архиповой он не ошибся, она действительно ловила все на лету.
– Так-так, посмотрим. – Он пробежал глазами несколько листов из дела и нашел то, что искал. – Ты совершенно права, книга была обнаружена в книжном шкафу при повторном осмотре места происшествия.
– Вот здесь следователь явно прокололся. Разговор по душам ничего не дает, а вот промашка следователя, заметь, Михаил, как документ может сослужить нам службу и принести ему вред.
– Это как повернуть, – заметил с улыбкой Рожнов.
Скорее всего, прикинул полковник, между первым и вторым осмотром произошли события, которые и натолкнули Маргелова на определенную мысль: он искал то, что хотел найти. Даже если этой вещи и не было в квартире судьи.
Интересно, подумал Рожнов, очень интересно.
Как опытный следователь, он почувствовал, что они с Ириной не ошибаются. Осталось только, чтобы кто-то подтвердил их выводы.
73
Владимир Тетерин проснулся в своей кровати около восьми утра. Голова раскалывалась, однако он не собирался похмеляться. Выпил ледяного соку и вернулся в постель к подруге, с которой они жили вот уже около месяца. Тетерин сам себе удивлялся: так и привыкнуть можно.
Он лег на спину и тут же уснул. Ровно полминуты его дыхание было ровным, почти неслышным, но вот в его носоглотке словно что-то сломалось, и из нее стал вырываться громкий храп.
В первую или во вторую ночь сожительница разбудила его:
– Вова, ты храпишь. Перевернись на бок.
Тетерин поиграл желваками, прикидывая, попросить эту наглую телку убраться или лично выкинуть?
В окно. Но ограничился лишь коротким замечанием:
– Еще раз разбудишь, получишь по тыкве, поняла?
Она слушала храп приятеля и подгоняла стрелки часов: скорее бы он проснулся и... убрался из квартиры.
Слава богу, у него нет физиологической привычки заниматься сексом по утрам, а только вечерами, когда он выпивает и затаскивает ее в постель. Обычно он пыхтел, словно таскал мешки с сахаром, заставлял ее кричать в кульминационные моменты, сам громко вскрикивал, минуту-другую отдыхал, потом перебирал кнопки пульта многоканального ресивера, отыскивая спортивные передачи. И снова пил, теперь уже не обращая на подругу никакого внимания.
Наконец Тетерин проснулся окончательно. Уходя из дома, подхватил со стола барсетку, бросил взгляд на девушку: пожалуй, пора ее выгонять, чем-то она уже начала раздражать. Он так и не определил, чем, скорее всего тем, что уже освоилась в его квартире, чувствуя себя хозяйкой. Один раз даже попыталась поцеловать его, когда он уходил. Вроде бы ничего особенного, но такое поведение обычной шлюхи ему не нравилось.
Живот под майкой колыхался, когда Тетерин сбегал по ступенькам. Яркое солнце брызнуло в глаза, он надел темные очки и провел рукой по волосам – от затылка ко лбу, чтобы короткие волосы встали ершиком.
Путь его был недолог, в пятидесяти метрах от подъезда стоял кирпичный гараж.
Тетерин прошел мимо вишневой «восьмерки», стоявшей в двадцати метрах от гаража, и открыл первый замок – творение слесаря шестого разряда. На вид замок – так себе, но вот подобрать к нему ключ практически невозможно.
Сам Тетерин, конечно, отдавал себе отчет в том, что на его гараже достаточно одной защелки, чтобы дверь не открыло ветром, – какой дурак сунется угонять его машину?
Он выбрал из связки ключ от навесного замка и оглянулся, услышав за спиной заработавший двигатель.
* * *
Грач всегда пристегивался ремнем безопасности, а сейчас это было просто необходимо. Он почувствовал несильную боль в груди, когда бампер «восьмерки» врезался под колени Тетерину и припечатал того к гаражу.
Прежде чем сдать назад, Владимир несколько секунд смотрел на бандита, извивающегося на капоте.
Тот дико орал, дергаясь туловищем из стороны в сторону, и тщетно пытался высвободить раздробленные ноги. Какое-то время Грач смотрел в его глаза, кричащие от боли, с широко раскрытыми зрачками.
Он оторвал взгляд от жуткого зрелища, включил заднюю передачу и, полуобернувшись в кресле, сдал назад.
Грач не видел, как бандит повалился на асфальт.
Очевидно, ожидая повторного наезда, Тетерин перевернулся на живот и, помогая себе только руками, старался отползти в сторону. С одной стороны, он поступал правильно – второй удар о металлические двери будет последним, его просто-напросто расплющит. Но он не подумал о том, что скоро его голова так или иначе окажется за углом гаража.
Грача устраивали оба варианта. Он газовал на выжатом сцеплении, выжидая подходящий момент и неотрывно наблюдая за движениями «киевлянина».
Пришло время расплаты, так решил Грачевский.
Он видел перед собой двух бандитов – одного с раздробленными ногами и вопящего от боли, а другого – в голос ржавшего над Ильей Ширяевым. Владимир не мог оставаться в стороне после того, что сделали с Валентиной. Вор по жизни, он изменил своим принципам. Он сделал свой выбор – так же, как выбирал когда-то между зоной и волей, обворовывая чью-то квартиру. Наверное, это было у него в крови.
Грач все рассчитал точно: он набрал скорость и, задевая правым боком машины об угол гаража, передним, а затем и задним колесом проехал по голове «киевлянина». Не меняя положения руля, прокатился назад. Потом вышел и склонился над распростертым телом.
Как ни странно, Тетерин был еще жив и находился в сознании, хотя его живот неприятно дергался, издавая булькающие звуки. Когда «восьмерка» проехала по нему, левую руку прижало к асфальту, на нее из раздробленного черепа струилась кровь.
