— Да. А ты против этого?
— Нет. конечно, нет. Я верю тебе. Но вопрос остается: ты доверяешь мне?
— Любовь моя, клянусь, я верю тебе, — горячо сказал он, целуя ее в щеку. — Но я всегда буду неистовым креолом и всегда буду требовать твоего полного внимания. Но если я сделаю что-то не так, можешь смело стукнуть меня по голове своей туфелькой.
Она рассмеялась:
— О, я так и сделаю. Только вместо туфельки возьму чугунную сковороду с длинной ручкой. А то ты очень упрям, Ролан.
Он причмокнул и снова окинул взглядом ее соблазнительное обнаженное тело.
— Но, моя крошка, я совсем заговорил тебя. А ведь у тебя сегодня прием. Что ты скажешь, если мы там появимся с некоторым опозданием?
Она покачала головой и поцеловала его.
— Нет, не стоит. — И с озорством добавила: — Было бы гораздо забавнее, если бы ты решил похитить меня.
— Похитить? — удивился он.
— Похитить с моего согласия.
Он усмехнулся и притянул ее к себе. Немного спустя он почти серьезно спросил ее:
— А ты уверена, что не хочешь стать примадонной и ездить в турне, как Дженни Линд?
— Нет, не хочу. Я рада, что имела возможность сегодня проверить себя. Наверное, потом у меня не будет такой нервной дрожи, как сегодня, в первый раз… хотя ничто не может сравниться с той дрожью, которая охватила меня, когда я влюбилась в тебя, Ролан.
Он посадил ее к себе на колени и поцеловал.
— О дорогая, ты играешь моим сердцем.
— Ну, для этого мне потребуется еще некоторое время, — ответила она, целуя его в ответ.
— А когда ты поняла что любишь меня? — спросил он.
— Я подумала об этом, когда увидела тебя с Каролиной в гостиной, как раз в тот день, когда пыталась убежать. — ответила она с улыбкой. — Я так рассердилась, потому что ты не хотел меня.
Он рассмеялся.
— А на самом деле я сходил с ума от желания. — Он снова поцеловал ее и продолжал: — А мне кажется, что я влюбился в тот момент, когда в первый раз увидел тебя на Французском рынке.
— Вот как? О Ролан! Но у тебя в тот день был такой угрожающий вид!
— В самом деле? Но теперь чудовище приручено. — Поцеловав ее, он спросил: — А ты уверена, что не захочешь снова когда-нибудь вернуться в оперу?
— О, может быть, через много лет, когда подрастут наши дети.
Но его губы уже потянулись к соску ее груди, и она прибавила:
— А может быть, и никогда.
— И ты уверена, что не хочешь пойти на сегодняшний прием, чтобы пожать эти последние плоды успеха?
— Наибольшего успеха я могу добиться прямо здесь. — И, обняв его за шею, она прошептала ему на ухо: — А теперь скажи мне, мой дорогой муженек, чего бы ты хотел?
Он удивил ее. Глядя на нее сверху вниз, он нежно сказал:
— Я хотел бы видеть здесь своего ребенка. Чтобы он разделил наше счастье. Наша семья слишком долго жила порознь.
— О Ролан!
Его глаза блеснули:
— Но прежде чем мы пойдем…
Анжелика застонала от удовольствия, когда он поудобнее усадил ее у себя на коленях и еще раз представил ей веское доказательство своей любви.
* * *
Двумя часами позже они вновь вернулись в гостиницу, но уже с Жюстеном, которого забрали из дома Миро у перепуганной Коко. Они облачились в свои ночные халаты и положили ребенка на кровать между собой. Ролан с удовольствием слушал, как Анжелика пела колыбельную песенку. Он никогда прежде не ощущал такой полноты любви.
Они смотрели, как их сын барахтается, не желая засыпать. Он смотрел на родителей своими голубыми, как у отца, глазами. Ролан потянулся через ребенка и погладил жену по щеке.
— А знаешь, Анжелика, у тебя на самом деле ангельский голос, — прошептал Ролан.
— И он будет звучать во славу нашей любви.
