Любопытно.
Я подошел к полосе прибоя. Пара огромных раковин, одна почти такой же величины, как капсула, тихо колыхались на мелководье. Маленькое создание со множеством ног, почувствовав мое присутствие, быстро зарылось в песок. Однако оставило на виду свой хвост. В воде мелькнул и исчез быстрый проблеск света.
Некоторые пузырники повернули к волне, и она разгладилась. Пузырники неуверенно закружились, потом поднялись, не вынимая жгутиков из воды. Нескольких, помельче и более яркой окраски, вероятно, более молодых, вытолкнули вверх, они совсем оторвались от воды и поднялись в вечернее небо.
Я завороженно следил за ними.
Ничего не произошло.
Один за другим пузырники возвращались на поверхность, пока почти вся стая не очутилась в воде. Я предположил, что они питаются местной разновидностью планктона.
Океан оставался гладким.
Но я чувствовал их беспокойство.
Я уже собирался к капсуле, когда волна появилась снова. Гораздо ближе.
Я пожалел, что не захватил с собой бинокль, но он хранился в ящике за сиденьями, и мне не хотелось тратить время на возвращение к капсуле, находившейся в двухстах метрах от меня.
Волна направлялась прямо к пузырникам, приближаясь по курсу, почти параллельному береговой линии. Она опять, казалось, набирала скорость, становилась все больше. На ее гребне образовалась тонкая полоска пены.
Интересно, какие органы чувств есть у пузырников? Все, имеющие зрение, уже удрали бы, а они только нервно подпрыгивали на своих тонких жгутиках, напоминающих буксирные тросики, словно были привязаны к океану.
Волна бросилась на них.
Раздался писк, пронзительный вопль, прозвучавший, казалось, на пределе слышимости. Пузырники одновременно взмыли в воздух, как испуганные птицы. Очевидно, они выбрасывали воздух из центрального газового пузыря, пытаясь набрать высоту, но более крупные двигались медленно.
Вся колония успеет уже подняться над поверхностью, когда подойдет волна, почему же в их криках звучит такая паника?
Волна изогнулась острым углом и прошла, не причинив им вреда.
Однако нескольких пузырников рывком притянуло к поверхности, и волна повлекла их за собой. Двое запутались в жгутиках друг друга. А волна снова изменила направление и двинулась к берегу – к тому месту, где стоял я.
– Алекс, что там у тебя происходит, черт побери? – раздался голос Чейз.
– Кормление зверей, – ответил я. – Там что-то в воде.
– Что? Не могу рассмотреть. Что это такое?
Надвигающаяся стена воды поднялась выше, стала длинной, почти как весь пляж, пройти который можно было бы минут за пятнадцать.
Я бросился к капсуле, которая оказалась невообразимо далеко от меня. Песок был глубокий, я с трудом бежал, увязая в нем, сосредоточив взгляд на капсуле и прислушиваясь к глухому реву прибоя. Потеряв равновесие, я чуть не упал, но снова пустился бежать, с трудом переставляя одеревеневшие ноги.
Чейз молчала, следя за мной через видеокамеры, и это заставило меня подумать о том, что мой рывок через пляж демонстрирует такой ужас, за который мне потом будет стыдно. Все происходило, как в замедленной съемке. А наступит ли «потом»?
Я рванулся вперед еще быстрее, мысленно представляя, что мне надо делать, чтобы взлететь. Открыть фонарь кабины. Господи, разве эта проклятая штука заперта? Да! Вон он, серый, блестящий, сияющий, и он закрыт! Включить магнитные двигатели. Задействовать внутренние системы. Снова закрыть фонарь.
Я мог бы включить двигатели на бегу, подав команду в интерком, но для этого мне пришлось бы замедлить бег и успокоить дыхание, а мое тело устремлялось вперед помимо моей воли. Мне все равно не остановить его.
Волна уже входила в зону бурунов – чудовищная, гораздо выше остальных волн, через которые перекатывалась. Проклятая приливная волна. Однако, ей почему-то не хватало текучести, будто в ней скрывалось что-то огромное, а сама она была живой. Вода в ней казалась более зеленой, чем океанская, и в солнечном свете виднелись темные нитевидные волокна. Сеть! Паутина!
Резкие крики запутавшихся пузырников становились все пронзительнее, хотя раздавались все реже. Наверное, их затягивало в кипящую воду.
Прилив оставил возле капсулы небольшие лужицы. Густая коричневая вода влилась в них, и они начали выходить из берегов. Длинная, медленная мутная волна ворвалась на берег и покатилась вверх по пляжу. Она добралась до меня, липла к моим ботинкам, тащила назад, пыталась засосать в песок. Я вырвался и помчался дальше, не замечая вокруг ничего. Мимо со свистом пронеслась тонкая нитевидная полоска. Пляж начал тяжело поворачиваться под ногами. Я уже не мог вздохнуть и упал навзничь. Несколько капель воды попало мне на правую руку, и от резкой боли у меня выступили слезы. Я вытер руку о сухой песок и снова побежал. Вокруг шасси и лестницы водоворотами кружилась вода. Я с трудом пробирался вперед: прежде чем переставить ногу, приходилось вытаскивать ботинок.
На мелководье волна разбилась и обрушилась на пляж.
Лишь один из попавшихся пузырников еще оставался в воздухе, описывая короткие круги и беспрерывно крича, чем усиливал мою панику.
Волна уже закрыла от меня солнце.
В это мгновение раздался крик Чейз.
– Давай, Алекс. Беги!
Отчаянно рванувшись, я преодолел последние несколько метров. Глубина под ногами увеличилась, одежда внизу намокла и начала сгорать, сползая липкими кусками. Еще одна полоска, волокнистая, зеленая, живая, обвилась вокруг моей ноги и сильно потянула. Я ухватился за лестницу, стряхнул ботинок, вскарабкался наверх, ударил по замку, подождал, пока откроется фонарь, перекинулся через борт, включил магнитные двигатели и ткнул пальцем в панель компьютера, чтобы задействовать остальные системы. Потом потянул на себя штурвал, и капсула дернулась вверх. Волна ударила в стойку шасси, капсула резко накренилась, и я чуть не полетел вниз. Какое-то ужасное мгновение мне казалось, что капсула сейчас перевернется, мимо просвистело еще несколько нитей. Кончик одной задел ботинок, другая обвилась вокруг шасси.
Я вскарабкался наконец в кабину, закрыл фонарь. В тот же момент капсула снова накренилась и упала на несколько метров. У меня возникла дикая мысль выбраться наружу, и я оглянулся в поисках ножа. Мне повезло, ножа не было. Это заставило меня остановиться и подумать.
Я быстро отжал штурвал, дал полную тягу, потом потянул штурвал на себя. Мы прыгнули вперед и вверх, машина затряслась, резко остановилась, так что кости мои хрустнули, и вырвалась на свободу.
Снимая с себя и выбрасывая за борт то, что осталось от одежды, я еще не знал, что лишился шасси.
Подо мною густая липкая вода перекатывалась по острову, заставляя содрогаться от страха при мысли об участи Кристофера Сима и его людей.
