— Не без этого. Но, можешь не сомневаться, в долгу мы не остались, — самодовольно проворчал Яргай и распорядился: — Раз уж вы тут оказались, возьмите меня с Рутаком в свою лодку, а двое пусть в нашу перейдут. Быстрей до дому доберемся.
— Вимьян, Майтат! Помогите спустить их лодку. Почему же вы без мага возвращаетесь? — поинтересовался Тохмол, причем Тартунгу показалось, что и сам он, и товарищи его ничуть не были огорчены отсутствием Тразия Пэта.
Дружно навалившись, они столкнули лодку в крохотный заливчик между валунами. Первым Афарга с Тартунгом усадили в неё зябко кутавшегося в плащ Эвриха, ставшего похожим на старого больного ворона. Потом туда забрался отчаянно клацавший зубами Кужаул. Тартунг, зайдя по пояс в воду, не давал волнам прибить её к берегу, а Вимьян с Пахитаком наперебой принялись предлагать Афарге свою помощь.
То ли нарочно, то ли случайно Вимьян притиснул к себе девушку, и тут произошло то, чего никто, кроме Тартунга, не ожидал. Зашипев, словно камень в парной, Афарга отшатнулась от гушкавара, вытянула руки с растопыренными пальцами, и Вимьян, будто получив чудовищную оплеуху, нанесенную невидимой, но мощной дланью, отлетел в сторону и шлепнулся в воду. Пенная волна накрыла его с головой, он вскочил на ноги и, отфыркиваясь и отплевываясь, бросился на обидчицу.
— Ты что, девка?! Да я тебя!..
— Прекрати! — прохрипел Эврих.
— Стой! — крикнул Тартунг, но было уже поздно. Новая затрещина, полученная Вимьяном, когда тот был шагах в пяти от девушки, швырнула его на камни. Что-то хрустнуло, екнуло у него внутри, и он, лишившись чувств, начал оседать в воду.
— Афарга! Что ты делаешь? Немедленно прекрати! — крикнул Эврих, подавшись вперед и едва не перевернув лодку. — Ты с ума сошла! Помоги Пахитаку втащить его сюда! И побереги силы для чего-нибудь более достойного, чем избиение товарищей!
— Так-так… — глубокомысленно изрек Кужаул. — Стало быть, и верно не зря вы в «Птичник» ходили.
— Догадливый! — буркнул Эврих, а Тартунг, глядя, как Майтат с Пахитаком тащат к лодке бесчувственного Вимьяна, подумал, что ежели аррант не сумеет образумить Афаргу, то жизнь их в «Доме Шайала» станет весьма разнообразной и богатой событиями.
* * *
Выслушав доклад Амаши, император изменился в лице. Поднявшись из кресла, прошелся по залу, сжимая и разжимая длинные сильные пальцы с таким видом, словно с трудом преодолевает желание вцепиться ими в горло начальника тайного сыска.
— Двенадцать стражников, говоришь, эта девка угробила? — произнес он наконец угрожающим голосом, приближаясь к креслу Душегуба, вобравшего голову в плечи и сделавшегося из-за этого здорово похожим на большую нахохлившуюся жабу. — И розыски ничего не дали?
— Пока нет, но мы приступили к ним только на рассвете, когда обнаружилось…
— Молчи! Молчи, иначе я велю шкуру с тебя содрать! Варить буду живьем, подвесив на веревке и опуская постепенно в чан с кипящей водой!.. — Кешо замолк и уставился невидящим взглядом в настенные фрески, изображавшие подвиги Агешваара, изгнавшего меорэ из Города Тысячи Храмов. — Ты, кажется, сам не понимаешь, что натворил…
— О несравненный, почему ты винишь в случившемся меня? За «Птичником» надзирает Варас, а дворцовой стражей командует Итиат. Моя же вина состоит лишь в том, что я взял на себя труд доложить тебе о случившемся.
На этот раз резкий и пронзительный голос Амаши, от которого у императора начинало порой свербеть в ушах, прозвучал глухо и сдавленно. Но вызвано ли это было страхом, ненавистью или возмущением, Кешо не понял. Да и не хотел понимать. Значение имели лишь его собственные чувства. Его гнев, ярость и возмущение, которым он должен был дать выход. Немедленно.
— Не изображай из себя безвинно страдающего! Именно ты виноват в том, что Ильяс — эта грязная потаскуха, кровожадная стерва, коварная гадина, паскудница, каких свет не видывал! — до сих пор на свободе! — рявкнул Кешо, нависая над Душегубом подобно готовому рухнуть и погрести его под собой утесу. — Ты, и никто больше, повинен в том, что проклятый аррант ещё не схвачен! Ты, ты и ещё раз ты причина случившего в «Птичнике»! И не пытайся свалить свои грехи на других!
Вне себя от ярости Кешо пробежался по Залу Агешваара, даже не пытаясь взять себя в руки. Напротив, он хотел выкричаться, дабы заглушить совесть, нашептывавшую, что его доля вины ничуть не меньше Душегубовой. Ведь если бы он не размышлял так долго о том, как надлежит поступить с Тразием Пэтом, у Аль-Чориль не было бы возможности совершить налет на «Птичник».
— Как я могу винить в чем-либо Вараса или Итиата, коль скоро заморский маг притащил с собой ещё и чародейку? Тебе ли не знать, что, не обладая магической защитой, их люди не имели возможности противостоять неожиданному нападению мерзких колдунов!
— Если бы вторжение было обнаружено своевременно, мы уничтожили бы поганцев, несмотря на все их волшебства, — хладнокровно заметил Амаша, и Кешо признал, что в словах его была доля истины. Дело, впрочем, не в этом. С Итиатом и Варасом он ещё разберется, но ведь Ильяс с Эврихом они ему не поймают даже под угрозой мучительной смерти в термитнике.
— Довольно разговоров! Ты не хуже меня понимаешь, что произойдет, если Ильяс отыщет Ульчи. На следующей седмице я намеревался отправить к берегам Саккарема первые корабли. Однако я не могу этого сделать, зная, что здесь, у меня под носом, зреет мятеж, ибо Ильяс собралась отыскать своего сына совсем не потому, что у неё проснулись материнские чувства. Она жаждет моей крови и престола Мавуно. И, что хуже всего, стоит ей пустить слух о том, что Ульчи нашелся, у неё объявится множество сторонников…
— Я знаю, чем это нам грозит, — прервал императора Амаша. — И пришел сюда не жаловаться на судьбу, а испросить твоего позволения провести облаву в Нижнем городе. Дай мне войска, собранные в Пиете. Пусть они прочешут весь Мванааке и очистят столицу от скверны. Пусть послужат тебе и докажут, что не даром заедают твой хлеб!
— Они-то не даром, а вот ты… «Дай ему войска»! Город и без того наводнен твоими соглядатаями, а пользы от них — пшик! Кто-то ведь навел Ильяс на «Птичник». Кто-то сообщил ей, где находится Тразий Пэт, а знало об этом не так уж много народу…
— Мне известно, кто передал Эвриху сведения о Тразии Пэте.
— Вай-ваг! Это уже лучше! — оживился Кешо. — Он схвачен, допрошен? Что же ты попусту тратишь мое драгоценное время? Если он указал, где скрываются заговорщики, то зачем тебе понадобились войска? Для чего эти разговоры о прочесывании столицы?
— Я не стал хватать осведомителя Ильяс, поскольку не был уверен, что ты одобришь мои действия.
— А-а-а… — понимающе протянул император. — Корни мятежа проникли во дворец, и ты боишься… Ну хорошо, если ты боишься его схватить, то уж назвать имя этого негодяя у тебя достанет смелости?
— Напрасно, о несравненный, ты обвиняешь меня в трусости. Ведь руководило мною исключительно желание оградить тебя от огорчений. Но если ты хочешь…
