Джек сложил руки на коленях, глядя с отстраненным видом куда-то вдаль.
— Я и сам не раз задавался тем же вопросом. По словам Джеймисона, он делает это из соображений безопасности, и первое время я принимал его объяснения на веру. Вы же знаете, что представляет собой Джеймисон — типичный случай врожденной паранойи. Однако теперь у меня возникли сомнения.
Внезапно дверь кабинета распахнулась, и в комнату вошел Гриффин.
— Она ушла, — объявил он без долгих предисловий, — и никто не знает куда.
— То есть как это, черт возьми, «не знает»? — рявкнул Джек, тотчас вскочив с места. Его тон был резким и жестким. — Зачем же вы все здесь, если не для того, чтобы следить за одной-единственной женщиной?
Гриффин покраснел от смущения, старательно избегая смотреть в глаза Джеку.
— Мне кое-что стало известно, полковник. Она поднялась к себе наверх. Горничная утверждает, будто слышала, как около часа назад ваша жена у себя в комнате беседовала с мужчиной.
— Что еще? — спросил Джек отрывисто.
— У мальчика из кухни пропали его шляпа и плащ.
Джек резко обернулся.
— Стрэнд, вы готовы помочь мне в поисках?
— Разумеется. Вот только куда она могла деться?
Джек уже успел выйти в коридор, на ходу натягивая на себя пальто. Его лицо было мрачнее тучи.
— Фрост вломился сюда не по собственной воле. Его повсюду видели вместе с Веддером. А Веддер был вовлечен в расследование с самого начала. Он как раз из тех доверчивых глупцов, которые так нужны Джеймисону.
— Мой экипаж ждет у входа.
— Полковник, ведь вы ранены! — воскликнул Гриффин, преграждая путь Сьюарду. — Вы не знаете, куда она направилась.
Даже в арктических льдах больше тепла, чем было в голосе Джека.
— Ты с нами, Гриффин?
Подбородок шотландца упрямо выдался вперед.
— Нет! Она воровка и лгунья! Из-за нее вас чуть было не убили. Если она упадет и сломает себе шею — что ж, поделом. Меня не заботит…
Гриффин не успел договорить, потому что Джек вдруг схватил его за воротник и притянул к себе. Губы Сьюарда искривлись в злобной усмешке, серые глаза казались обезумевшими от боли.
— Зато меня это заботит, — процедил он сквозь зубы. — И еще как заботит, Гриф! Она не должна погибнуть. И я не позволю тебе впредь говорить так о моей жене. — Он тряхнул своего старого приятеля, словно бойцовый пес пойманную крысу. — Вот тебе моя грудь, Гриффин! Всади в нее кинжал и вырви из нее сердце, только не смей заикаться о том, что она мертва!
Отшвырнув шотландца в сторону, он, гордо подняв голову, вышел из дома в ночь.
Джек прислонился к углу здания, едва живой от усталости и отчаяния. Он провел в поисках Энн целых четыре часа, однако ему так и не удалось напасть на ее след.
Разумеется, первым делом они со Стрэндом сломя голову помчались к особняку лорда Веддера. Дворецкий не сразу согласился их впустить, сославшись на то, что хозяин никого не принимает, но после короткого и довольно бурного разговора сознался, что Веддер отбыл куда-то с первыми лучами зари. По уверениям насмерть перепуганного и слегка помятого в стычке слуги, он никогда прежде не замечал, чтобы его господин так торопился покинуть дом или столь решительно настаивал на том, чтобы его отъезд оставался в тайне.
Облегчение, которое испытал Джек, обнаружив, что Веддер никак не мог столкнуться у себя в комнате с Энн, оказалось кратковременным. Они с другом разделились: Стрэнд должен был продолжать поиски Энн в светских гостиных города, а Джек поехал прямо к городскому особняку Нортов. Однако ни ее, ни самих Нортов там не оказалось. Вскоре после полудня Малкольм и София отправились на прием в дом своих знакомых, а что до Энн, то ее совершенно определенно с ними не было.
Джек был вынужден возвратиться к своему дому, попутно обшаривая близлежащие улицы и расспрашивая встречных лавочников, торговцев, чистильщиков обуви и караульного в будке, не видали ли они стройного юношу в поношенном плаще и шляпе.
Ответы были отрицательными. Впрочем, их глаза были прикованы к земле, а она… Она парила в воздухе, как птица.
На каждом углу его охватывал минутный приступ страха при мысли о том, что вот сейчас он увидит за ним Энн, лежащую на мокрой булыжной мостовой с переломанной шеей, словно пораженная стрелой голубка. И стоило завернуть за угол, как Джек снова испытывал неописуемое облегчение и удваивал свои старания ее найти. Но после долгих часов бесплодных поисков он пришел к убеждению, что его усилия напрасны.
У Джека все плыло перед глазами, голова раскалывалась, и тем не менее он не намерен был отступать, твердо решив искать Энн до тех пор, пока ему не придется признать правоту Гриффина. Однако у него не было ни малейшей зацепки, никаких даже самых ничтожных улик, которые могли бы привести его к ней. И потому ему пришлось вернуться несолоно хлебавши.
Он поднялся по ступенькам, преследуемый обычно не свойственными ему страхом и горечью поражения, и переступил порог дома. Тут же к нему шаркающей походкой приблизилась Спролинг и приняла у пего пальто.
— Благодарю вас. А где же Гриффин и лорд Стрэнд? — устало осведомился Джек, не надеясь услышать в ответ что-нибудь утешительное. Он мог считать себя самым опытным сыщиком во всем Лондоне, обладавшим к тому же великолепной интуицией, и если уж ему не удалось найти Энн, то этого не сумеет сделать никто.
— Они оба уже дважды приходили сюда и снова уходили, сэр, — отозвалась горничная. — Там, в кабинете, разожжен огонь. Я прикажу кухарке что-нибудь для вас приготовить. — Она сделала неуклюжий реверанс и удалилась.
Джек вошел в кабинет. В камине весело потрескивало пламя, как бы в насмешку над его бедой. Он уставился на алые язычки, отражавшиеся на его лице причудливой игрой света и теней.
«О Господи, только бы она осталась невредима!» Эта мольба вырвалась из самых заветных глубин души, где сердце всегда оставалось верным себе. «Ради всего святого, Боже, смилуйся над нею!»
Тут он услышал, как скрипнула парадная дверь. Гриффин или Стрэнд, подумал он без особого интереса. Чьи-то мягкие шаги послышались в коридоре и замерли.
— Джек!
Он резко обернулся. Энн стояла в дверном проеме, уставившись на него своими огромными блестящими глазами, на которых — слава тебе Господи! — выступили слезы.
— Джек, с тобой все в порядке?
— Да. — Его голос казался более хриплым, чем обычно. — Теперь — да.
Не удержавшись, она бросилась в его объятия. Он прижал ее к себе.
— О Боже! — воскликнула Энн, буквально пожирая глазами его лицо, и ее голос вдруг сорвался. — Я так за тебя переживала! Я боялась, что ты… О! — Она осыпала быстрыми, легкими поцелуями его щеки, веки, губы.
