— Думаю, что «хонда». А почему вы это спросили?
— На какой машине вы ездите, господин Мевес? — продолжал Дорн. — На темно-синем БМВ?
— В данное время — да. Хотя эта машина принадлежит моему шурину.
Глаза у Вестманна едва не вылезли из орбит:
— Так это были вы?
— Что это значит? — спросила Ребекка.
Уайт ничего не сказал, однако Штефан краешком глаза заметил, что американец слегка напрягся.
— Вы об этом уже слышали? — поинтересовался Штефан.
Дорн рассмеялся, однако как-то коротко, сухо и без особой радости.
— Я, знаете ли, знаком кое с кем из полиции. К тому же об этом трудно было не услышать: вы едва не оставили в руинах добрую половину центральной части города.
— Что произошло? — резко спросила Ребекка. — Штефан! Я хочу знать, что произошло!
— И я тоже, — сказал Дорн.
— А еще наши коллеги из дорожной полиции тоже хотят это знать, — добавил Вестманн. — Надеюсь, вы в состоянии передвигаться пешком, Штефан. Ваши водительские права!
— Помолчите, Вестманн, — перебил Дорн, даже не взглянув на своего коллегу. — Итак?
— Я и сам толком не понял, что произошло, — начал объяснять Штефан, и это было весьма близко к правде. — Я знаю только то, что эти двое парней за мной гнались.
— Вы носились как сумасшедший по всему городу, разбив при этом с десяток автомобилей и подвергая себя и множество беззащитных людей смертельной опасности, и все из-за того, что вам показалось, будто за вами кто-то гонится?!
Дорн покачал головой. Он выглядел необычайно рассерженным, но у Штефана почему-то возникло ощущение, что истинная причина недовольства инспектора заключается в чем-то ином.
— Кто-то покалечился? — спросил Штефан.
— Нет, — ответил Дорн. — И благодарите Бога, что этого не произошло. В противном случае я вас немедленно арестовал бы.
— Я не знаю, кто эти парни! — вдруг совершенно не к месту заявил Штефан. — Черт возьми, какой смысл мне это скрывать? Когда они бросились за мной вдогонку, я не на шутку испугался!
— А может, вы все-таки их знаете? Вы ведь позвонили нам еще до того, как они стали вас преследовать, — выпалил Вестманн.
Штефан мысленно поблагодарил Вестманна за подобный выпад: теперь у него была отговорка и он сказал то, что давно уже вертелось у него на языке:
— У меня было ощущение, что за мной кто-то следит. С самого утра. Я подумал, что это, наверное, ваши люди, и хотел по этому поводу с вами поговорить.
— Не такая уж вы важная птица, чтобы устраивать за вами слежку, — съязвил Вестманн.
Дорн состроил недовольную гримасу, но так ничего и не сказал. Он, похоже, не поверил ни единому слову Штефана.
— Ладно, — произнес он через пару секунд, вздохнув. — Я разберусь с этим. Однако мне будет очень трудно это сделать, если вы что-то от меня утаиваете.
Штефан как бы невзначай сделал шаг вперед, слегка повернулся к Дорну и стал так, чтобы Ребекка при этом не могла видеть его лица.
— Быть может, вы и правы, — согласился он. — Я расскажу все, что вам нужно знать. Но не сейчас. Позже, в вашем кабинете. Я зайду к вам после обеда.
— Вам что, нужно время, чтобы придумать более правдоподобную историю? — спросил Вестманн.
— Моя жена и так уже достаточно поволновалась, — пояснил Штефан.
Он посмотрел на Дорна, умоляя его взглядом, и, к его облегчению, полицейский согласился с ним.
— Ну хорошо, — сказал он. — Жду вас у себя примерно через час. И очень хотел бы услышать от вас историю, которая покажется мне убедительной. — Он слегка махнул рукой. — Пойдемте, Вестманн.
Штефан подождал, пока Дорн и Вестманн выйдут из палаты. Однако после их ухода Штефан не смог сохранить с таким трудом поддерживаемое им внешнее спокойствие и, чтобы как-то подавить нарастающее волнение, решил предпринять активные действия. Он резко повернулся к Уайту и выпалил:
— Кто были эти парни?
— А я откуда знаю? — огрызнулся Уайт.
Но этот ответ слетел с его уст скорее машинально. Через секунду он покачал головой, пожал плечами и уже более спокойно сказал:
— Я этого и вправду не знаю.
— Так же как не знаете и того, кто напал на женщину из Управления по делам молодежи?
— Как они выглядели? — Уайт пропустил последний вопрос Штефана мимо ушей. — Я имею в виду тех двоих парней. Вы могли бы их опознать?
— Я могу лишь утверждать, что действительно их не знаю, — ответил Штефан. — Для меня они просто какие-то неизвестные мне парни.
Он присел на край кровати и взял Ребекку за руку. Она не ответила на его прикосновение, но так пристально посмотрела на него, что он почувствовал ее взгляд почти физически.
— Они были высокого роста или низкого, блондины, брюнеты? — В голосе Уайта зазвучали интонации профессионала, а от американского акцента не осталось и следа. — Североевропейского или южноевропейского типа?
Штефан ответил не сразу. Вначале он напряг свою память так сильно, как только мог. Лицо одного из парней он видел довольно отчетливо, однако это длилось какое-то мгновение, к тому же Штефан в тот момент очень испугался за свою жизнь. Часто бывает так, что человек изо всех сил пытается что-то вспомнить, но от этого картинки в его памяти отнюдь не становятся четче, а его сознание, подчиняясь настоятельному требованию вспомнить какие-то события, обращается за помощью к воображению, и то охотно добавляет к воспоминаниям детали, которых в действительности и в помине не было.
— Они были… темноволосыми, — наконец сказал Штефан. — Вроде бы.
— Да, не густо! — констатировал Уайт. — Но все же лучше, чем ничего. Возможно, позже вам удастся вспомнить какие-нибудь детали, когда придете в себя. Значит, говорите, темные волосы…
Штефан кивнул.
— Темными были только волосы или… они вообще были… смуглыми?
— Смуглыми?
— Южноевропейский тип. Что-то вроде хорватов. Или же они были светлолицыми, как русские?
Штефан вдруг перепугался, услышав, что Ребекка шумно вздохнула. А еще через миг она так сильно вздрогнула, что ее кровать задрожала.
— Барков? — пробормотала она. — Вы… вы хотите сказать, что… что это могут быть люди Баркова?
Уайт секунд десять молча, без всякого выражения смотрел на нее. Затем он, тоже сильно вздрогнув, покачал головой и выдавил из себя настолько неестественную улыбку, что она даже могла показаться вполне естественной.
— Вряд ли, — сказал он. — Зачем бы им это делать?
— А почему бы и нет? — резким тоном возразила Ребекка. — В конце концов, мы укокошили их главаря.
