— Если это дело все же дойдет до суда, то можете рассчитывать на мою помощь. Мне достаточно побеседовать с вашим следователем, и я составлю мнение о его личности и докажу его профессиональную непригодность.
— Спасибо, Лидия Петровна. Я не мстительный человек, но такие люди, как он, не должны работать в органах. Ведь дело не только во мне. Скольким еще людям он испортил жизнь!
— К сожалению, люди с личностной патологией нередко избирают те профессии, где они могут самоутвердиться за счет других. Потому я и говорю, что не мешало бы всех обследовать у психиатра. Правда, нам этого никто не позволит. В правоохранительных органах и так мало профессиональных сотрудников, а если психиатры скажут, что большая часть оставшихся непригодны к этой работе из-за аномалии личности, то вообще работать будет некому. По мнению начальства, лучше плохой сотрудник, чем никакого.
— А от этого страдают ни в чем не повинные люди.
— Печально, но факт. Кстати, Прохоров может быть болен шизофренией. Есть так называемая вялотекущая шизофрения, при которой нет бреда, галлюцинаций и прочей яркой симптоматики, а наличествует лишь эмоциональный дефект. Это эмоционально холодные, бесчувственные, а порой и жестокие люди. Есть среди них и оголтелые фанатики. Причем люди даже не догадываются, что он болен шизофренией. Просто он “деревянный”, вот и все.
— Вы как будто портрет Прохорова нарисовали!
— В отношении свидетеля я рекомендую вам настоять на обследовании у психиатра. Кстати, этот человек мог просто солгать. Меня наводит на это предположение факт, что он пришел со своими показаниями не сразу, а спустя две с половиной недели. Например, будучи настроенным к вам отрицательно, он видел, что вы все это время благополучны, и решил подпортить вам настроение, придумав все это. Либо вспомнил про какую-то машину, но уверил себя, что она была именно черной, а та могла быть и темно-синей, и темно-вишневой. А свидетель был от нее далеко и точно цвет не разглядел, а потом сказал, что проходил рядом и даже видел номер. Ну зачем, скажите на милость, ему наклоняться и смотреть на номер чьего-то автомобиля? Ведь на сей раз он стоит не под его окнами, а на улице и ничем не беспокоит. И как же он умудрился сразу запомнить номер машины? Что за надобность была его запоминать? На месте следователя я попросила бы его воспроизвести по памяти номера других автомобилей, которые часто появляются в вашем дворе. А если этот человек зачем-то записывает все номера машин, попадающих в его поле зрения, то наличествует психическая патология. Или же он когда-то видел ваш “мерседес”, но из-за конфабуляций передвинул событие во времени. А в целом ясно, что показания этого свидетеля сомнительны.
— А Алла? Она же в здравом уме и трезвой памяти.
— Ваша подруга может искренне заблуждаться.
— Меня беспокоит, как она оказалась в том переулке?
— Этому может быть двоякое объяснение. Первое — Алла оказалась поблизости и решила за вами заехать, но, увидев машину, которую приняла за вашу, подумала, что у вас свидание с Костей, и проехала мимо. Алла быстро ездит?
— Гоняет как сумасшедшая.
— Вот она и промчалась по полутемному переулку мимо какого-то темного автомобиля, решив, что это ваш “мерседес”. Ваша подруга не из тех, кто будет специально останавливаться, чтобы посмотреть на номер машины, а при быстрой езде она могла ошибиться.
— А второе объяснение?
— А второе уже гораздо серьезнее. Возле арки не было никакого автомобиля, свидетель напутал или соврал, а ваша подруга заезжала, чтобы встретиться с Костей. Или какая-то машина там была, но Алла знала, что не ваша, а на ходу сориентировалась, услышав от вас о свидетеле, видевшем ваш “мерседес”.
— Это означает, что Алла убила Костю?
— Мы ведь не знаем, солгала ли она относительно вашей машины или ошиблась. Возможен такой вариант: Алла заехала в ваш офис под каким-то благовидным предлогом, а убийца видел, как она вошла, дождался ее ухода и позвонил в дверь, а Костя, полагая, что вернулась Алла, открыл. Алла не захотела признаться, что встречалась с Костей незадолго до убийства, ни вам, ни следователю, — по вполне понятной причине.
Посмотрев на часы, Лара спохватилась, что уже без пяти пять, и встала.
— Лидия Петровна, можно я завтра приду? Мне нужно еще кое-что уточнить.
— Конечно, Лариса, жду вас.
Через полчаса Лара входила с Игорем в ресторанный зал, а в половине девятого была дома и успела полчаса поваляться и поболтать с любимым сыном.
В девять зазвонил телефон.
— Я адвокат, Покровская Наталия Николаевна, — услышала она приятный женский голос. — Борис Аронович сказал, что вам нужна моя помощь.
Они договорились через час встретиться в небольшом кафе рядом с домом Лары.
— Я сяду за столик и буду держать в руках журнал, — предложила Лариса.
— Не нужно шпионских штучек, — засмеялась адвокатесса. — Мне Борис Аронович так красочно вас описал, что я вас сразу узнаю.
Кафе было малолюдно: ни музыки, ни шума. Сев за столик в углу лицом к двери, Лариса заказала кофе. Адвокатесса вошла стремительной, энергичной походкой, и Лара сразу поняла, что они поладят.
— Лариса Николаевна? — спросила та, подойдя к ее столику.
— Если вы не возражаете, просто Лариса.
— Тогда я просто Наташа.
Они с симпатией улыбнулись друг другу.
— Борис Аронович уже посвятил меня во все детали вашего дела. Не вижу проблем: обвинение построено на песке. Пистолет действительно был?
— Был.
— Исчез?
— Да.
— Какую задачу вы ставите передо мной? Только ваша защита или мне нужно установить истинного убийцу?
— А вы сможете?
— Смогу. При необходимости привлеку частных детективов, кое-что разузнаю по своим каналам. Если следователь пригласит вас, тут же перезвоните мне. Без меня на допрос ни в коем случае не ходите. И не бойтесь угроз, что вас приведут под конвоем. Где Прохоров возьмет конвой? Даже курьеров, доставляющих повестки, не хватает, поэтому он вызывает свидетелей по телефону. Так что ничего не бойтесь. Я к нему заеду и побеседую. Прохоров очень тяжелый человек, но все же юрист со стажем. Он уже так напортачил, что пора и честь знать. Начну с него, а потом и до начальства доберусь, расскажу про все его художества. Найду им истинного убийцу и опозорю. Нечего допускать утечку информации из органов, нужно следить за своими кадрами. Я поговорю и с операми, которые допрашивали вашего инструктора по стрельбе. Они, конечно, горазды на разные хитрости, но надо и их к порядку призвать, нельзя же так. Сами творят беспредел и делают вид, что с ним борются.
— Мой психиатр сказала, что, если понадобится, она готова стать экспертом. И про свидетелей все скажет, и про Прохорова, что у него не в порядке с психикой, поэтому он настроен ко мне недоброжелательно и нарушает процессуальные нормы.
