Не успел хор допеть третий, последний, стих гимна, как в дверях и коридоре появились незваные гости — сэр Гектор Уэбб, Мэтью Харли и дюжина констеблей. Все продолжали петь, выводя прекрасную мелодию со всей страстью глубокой веры и такой же глубокой любви к музыке.
Сэр Гектор и Харли внимательно оглядели комнату. Взгляд Харли задержался на Сирис и Аледе, особенно на их сплетенных руках.
Преподобный Ллуид взмахом установил тишину и вежливо посмотрел на пришельцев.
— Добрый вечер, — произнес он по-английски с большим акцентом. — Ниниан, вот еще пришли гости на твой праздник.
— Что здесь происходит? — спросил сэр Гектор, свирепо нахмурившись.
— Мы празднуем всем приходом обручение двух моих прихожан, — пояснил священник. — Сирис Вильямс и Аледа Рослина.
Харли дернул головой, словно получил удар в подбородок. Он отошел назад и скрылся за спинами констеблей.
— Алед Рослин! — воскликнул сэр Гектор. — Алед Рослин ездил сегодня вместе с Ребеккой крушить заставу. Он ближайший сподвижник Ребекки, тот, кто зовется Шарлоттой.
— Я польщен, — сказал Алед. — Второй человек после Ребекки? Для меня это большая честь, сэр.
— А ты, — сэр Гектор взмахнул рукой и указал обвиняющим жестом на Герейнта, — Ребекка! Предатель! Я позабочусь, чтобы тебя повесили, Уиверн. Не жди никакого снисхождения вроде каторжных работ.
— Гектор, — Герейнт сцепил руки за спиной и неторопливо приблизился к нему, — ты ведешь себя как глупец. Я правильно понял — сегодня вечером Ребекка совершил очередную вылазку и снова ускользнул от твоих констеблей? И ты почему-то думаешь, что в этом замешаны мы с Аледом? Сирис, наверное, не понравилось бы, если бы ее нареченный решил послоняться по холмам с белым призраком, вместо того чтобы прийти на собственную помолвку. А я удостоился чести быть приглашенным на этот праздник — мы с Аледом дружим с детства, знаешь ли. Так что лучше отправляйся искать в другом месте… если, конечно, Ниниан не захочет пригласить тебя присоединиться к веселью. — Он вопросительно посмотрел в сторону хозяина.
— Мы будем очень рады вам, сэр, — произнес Ниниан Вильямс. — И вашим людям тоже. Еды хватит на всех.
— Харли, — бросил сэр Гектор через плечо, — бери людей и обыщи на ферме каждый дюйм. А что ты сделал с миссис Филлипс, Уиверн? Убил ее, а тело спрятал там же, где и маску?
— Миссис Филлипс? — изобразила удивление Марджед. — Вы имеете в виду смотрительницу ближайшей заставы? Она провела вечер с моей бабушкой в Тайгуине и осталась там заночевать. Ей очень одиноко одной на заставе, и иногда по вечерам она приходит к нам скоротать время. Она говорит, что все равно ночью никто по дороге не ездит. Ей попадет?
— Нет, — ответил Герейнт. — Она уже слишком преклонного возраста. Я замолвлю за нее слово перед арендатором. — Он снова обернулся к сэру Гектору: — Так это ее заставу сегодня разрушили?
— Сам знаешь, Уиверн, что да, — процедил сквозь зубы сэр Гектор.
Лицо у него побагровело. Он начал понимать, что, возможно, появился здесь слишком поздно, что битва проиграна, а другого шанса не будет.
— Что ж, ей повезло, что она выбрала именно этот вечер, чтобы отлучиться с поста, — сказал Герейнт.
Сэр Гектор злобно озирался, глядя на мужчин и женщин, на расставленное угощение, на Библию в руке священника, на смущенных жениха и невесту, стоявших рука об руку в центре комнаты. За его спиной раздалось покашливание.
— Ничего, сэр, — произнес Мэтью Харли приглушенным голосом, — только то, что лошадь его сиятельства находится в конюшне Ниниана Вильямса.
— Что скажешь? — Сэр Гектор испепелил Герейнта взглядом.
Герейнт повел бровями.
— Прошу прощения, — высокомерно сказал он, — моя лошадь служит уликой, Гектор? Ты ожидал, что граф Уиверн отправится на праздник к своему арендатору пешком?
По тому как сэр Гектор сник, стало очевидно, что он готов смириться с поражением. Но напоследок он собрался с силами.
— В таком случае мы оставляем тебя праздновать дальше, — сказал он. — Но запомни, и все пусть запомнят: в следующий раз, когда решите отправиться громить заставы, мы вас будем ждать.
— Боже мой, Гектор, у всех душа ушла в пятки, — сказал Герейнт. — Придется мне больше не быть Ребеккой. Аледу же придется отказаться от роли… Шарлотты, кажется? И все эти мужчины больше не будут называться моими детьми. Как же мы теперь будем веселиться? — В каждом его слове чувствовались презрение и сарказм.
Сэр Гектор повернулся и покинул дом. Мэтью Харли постоял в дверях секунду, глядя на Сирис, затем перевел взгляд на Герейнта.
— Завтра вы получите мое прошение об отставке, — сказал он.
— А вы рекомендательное письмо с самыми лучшими характеристиками, которое сможете вручить своему следующему хозяину, — спокойно произнес Герейнт.
Харли вышел вслед за сэром Гектором и констеблями. Через минуту все услышали, что всадники покинули подворье и пустились легким галопом по тропе, ведущей на главную дорогу к Глиндери.
— Милорд, — неуверенно заговорил Илий Харрис, — значит, с самого начала это были вы?
— Да, это был я с самого начала, — ответил Герейнт. — Неужели никто из вас не помнит, как ребенком я всегда оказывался в самой гуще событий?
Все продолжали недоуменно таращиться на него. Герейнт улыбнулся, обводя взглядом присутствующих.
— Теперь тот ребенок стал взрослым, только и всего, — продолжил он. — Неужели вы думали, что богатство, титул, английское образование сделают из меня другого человека? Вернувшись сюда, мне ничего не удалось сделать как графу Уиверну. Полно, вы сами должны признать это. Где бы я ни появлялся, я сталкивался с подозрением, холодным приемом или открытой враждебностью. Все мои предложения изменить что-то или улучшить с презрением отвергались — либо вами, либо такими же землевладельцами, как я. Поэтому мне пришлось снова стать Герейнтом Пендерином. А как только я стал Герейнтом, то пришлось пойти дальше — взять на себя роль Ребекки. Другого ведь претендента не было, не так ли? А я всегда был лидером, особенно если затевалась какая-то неприятная заваруха, в которую я должен был увлечь остальных.
— Он убедил меня и всех членов комитета, что лучше других подходит для нашего дела, — сказал Алед. — И я думаю, его действия доказали, что он был прав.
— Ну, что касается меня, — смело заговорил Ивор Дейвис, — то я хочу поблагодарить вас, милорд, и пожать вашу руку, если вы не против. — Он подошел к Герейнту и протянул ему руку.
— Я тоже, — Глин Беван.
Лед был сломан, мужчины потянулись чередой, чтобы пожать Ребекке руку.
— Я думаю, не будет слишком большим преувеличением сказать, что наша цель достигнута, — произнес Герейнт. — Мистер Фостер из «Тайме» уверил меня, что его редактор и читатели газеты с нетерпением ждут новых подробностей о мятежах Ребекки и что, как видно, наше дело вызывает у них сочувствие. И вопрос о комиссии почти решен — я слышал, что туда включат Томаса Франкленда Льюиса, валлийца, знакомого с жизнью на валлийских фермах. И я также слышал, что комиссия позволит каждому желающему сказать свое слово — мужчинам и женщинам, богатым и бедным, без разбору. У нас всех будет возможность высказать свою точку зрения на происшедшее.
