— Он сказал, что ты наплевала на работу, не приезжаешьна киностудию, не рассматриваешь новые интересные проекты. А еще он сказал мнео том, что вчера на киностудию приехали двое неизвестных парней, которые оченьподробно о тебе расспрашивали.
Я побледнела и опустила глаза.
— И что же они расспрашивали?
— Где ты живешь? Где появляешься? Часто ли ездишь надачу? А я и не знал, что ты так любишь экзотику.
— Какую еще экзотику?
— Ну то, что ты ездишь на заброшенную дачу своегорекламного агента.
— Да я и не думала, что тебе это будет интересно.
— Анна, мне интересно все, что касается тебя. Я хочузнать, что с тобой происходит. Я хочу знать все, что ты от меня скрываешь.
— Хорошо, Макс, я все расскажу. Я обязательно всерасскажу. Ты отвезешь дочку в садик, вернешься, и я обязательно все расскажу.
— У меня еще есть важные дела. Я освобожусь тольковечером.
— Ну вот и хорошо, — тихонько всхлипнула я. —Вот и хорошо. Ты сегодня вечером у кого ночуешь, у меня или у нее?
— Конечно, у тебя. Я больше не живу у нее, как ты неможешь это понять.
— А ты приедешь с дочкой?
— Нет. Мы можем ее брать раз в неделю, а остальноевремя она должна быть у матери.
— Значит, ты ночуешь у меня один?
— Один.
— Вот и хорошо. Я тебе все расскажу.
— Анна, тебе угрожает опасность?
— Нет… а может быть, да. Просто в последнее время наменя столько всего навалилось.
— Давай ты поедешь вместе со мной.
— Нет, в собственном доме мне не угрожает опасность,наверное, потому, что это мой дом. Ты только, пожалуйста, постарайсяосвободиться пораньше, мне очень много нужно тебе рассказать.
— Конечно, конечно.
— Тетя, ты плачешь? — я повернулась и увиделарядом со мной прелестную маленькую девочку, которая смотрела на меня своимиогромными глазами и хлопала пушистыми ресницами.
— Да нет. В глаз что-то попало.
Взяв девочку за руку, я повела ее в зал и посадила ее к себена колени.
— Привет, давай знакомиться, — дружелюбно сказалая и погладила девочку по голове.
— Давай. А я тебя знаю.
— Правда? Откуда?
— Ты из телевизора.
— Из телевизора? — громко рассмеялась я ипосмотрела на стоящего рядом улыбающегося Макса.
— Я тебя там часто видела. Тебя Аней зовут?
— Аней. А тебя?
— Меня Машей.
— Мне очень приятно, что мы с тобой познакомились. Яуже давно просила твоего папу, чтобы он тебя привез, а он все не привозил. И яочень рада, что он решил это сделать. Ты только ради Бога извини меня, что я ненакупила тебе игрушек. В следующий раз я накуплю тебе столько игрушек, что вы спапой не сможете их все унести.
Девочка соглашалась и кивала головой. И все же ячувствовала, что малышка относится ко мне не совсем дружелюбно и испытующе меняразглядывает.
— А почему ты живешь в телевизоре?
— Я там работаю.
— А как ты туда помещаешься?
— А в нем есть потайная дверка.
— Но ведь ты такая большая, а он такой маленький.
— Я же тебе говорю, что вхожу туда через дверку.
— А меня с собой как-нибудь возьмешь?
— Как-нибудь возьму.
— А когда?
— Как только будет можно, так сразу и возьму.
Макс засмеялся и посмотрел на часы.
— Нам пора в детский сад. Ань, вы тут пока поговорите,а мне нужно сделать несколько телефонных звонков. Вы обе не против, если яоставлю вас на пару минут?
— Конечно, иди, звони, — непринужденно махнула ярукой.
— Я недолго, а то уже пора ехать. Ань, ты обязательноподружишься с моей дочерью. Я же тебе говорил, что она прелестнейшее создание.
— Конечно, — кивнула я головой и расплылась вулыбке. — Она само очарование.
Как только Макс ушел на кухню, я взяла девочку за руку истала с упоением перебирать ее маленькие пухлые пальчики. «Сорока-воровка кашуварила. Деток кормила…»
— Анна, а ты очень красивая.
— Правда? Спасибо тебе большое за комплимент. — Япритянула девочку к себе и поцеловала ее в прелестный лобик.
— Ты и вправду очень красивая, почти как моя мама. Моямама самая красивая на свете.
— Конечно, твоя мама самая красивая на свете. Никто ине спорит, — я почувствовала, как у меня перехватило дыхание, и сталадумать, как можно отвлечь девочку от малоприятного разговора о ее матери.
— Мама говорит, что ты очень плохая, что ты украла унас папу. Она называет тебя воровкой.
— Это не так.
Я тяжело задышала и почувствовала себя так, словно я бегу покрутой горе, карабкаюсь вверх и цепляюсь за все, что попадается мне под руку,чтобы не упасть. Я лезу, лезу и понимаю, что мне никогда не добраться до верха,потому что это не нужно ни мне, ни кому бы то другому.
— Ты воровка? — вновь спросила девочка, спрыгнув смоих колен и усевшись рядом.
— Нет. Я никогда в жизни не брала ничего чужого.
— Брала. Ты забрала моего папу.
— Твой папа сам ко мне пришел. Он уже большой и самрешает, с кем ему жить. Если папа решил остаться у меня, то это только егорешение и ничье больше.
Я заглянула в детские глаза и вдруг увидела, что они оченьжестокие, и это была какая-то непонятная, детская жестокость, которую я никогдане встречала.
— А ты любишь моего папу?
— Я очень люблю твоего папу.
— А мою маму?
— Я никогда не видела твою маму, поэтому я просто немогу ее любить, но я очень хорошо к ней отношусь. Мне кажется, что она оченьнежная, заботливая, добрая.
— Ты и вправду хорошо относишься к моей маме?
— Конечно.
— Тогда зачем ты у нас воруешь?
