В доме пахло пеплом и мочой. Половина дома была сожжена, но стены все еще держались. У входа этажи пронизывал полуцилиндрический пролом, уходивший вверх до крыши. На каждом этаже было по три комнаты, выходившие окнами на дом Ритма. Светя фонариком под ноги, Тим прошел мимо них, ища лучший угол обзора кухонного окна. Вид из центральных комнат перекрывал кран для сноса зданий, поэтому Роберт был вынужден выбрать правые или левые комнаты. На четвертом этаже угол обзора был слишком высокий. Тим вернулся на третий этаж и осмотрел его более тщательно.
Он знал, что вряд ли найдет гильзу: винтовка была ручная и нужно было дернуть задвижку, чтобы вытащить гильзу после стрельбы. Тим полагал, что Роберт сделал всего один выстрел, так что ему вообще не было смысла возиться с задвижкой. Но даже если Роберт ее дернул, он был слишком профессионален, чтобы оставить на месте хоть что-нибудь, особенно гильзу от снайперской винтовки с четким отпечатком своего большого пальца руки.
В двух боковых комнатах на третьем этаже ничего не привлекло его внимания. Тим подумал о том, что Роберт оказался у дома Ритма меньше, чем за две минуты. Значит, он стрелял из окна второго этажа – отсюда можно было быстрее добежать до машины. Тим спустился на один пролет и присел на пороге комнаты справа. Он посветил фонариком. Полоска пыли возле окна была смазана в двух местах. Подставка.
Он подошел к окну, сел там, где мог сидеть Роберт, и глубоко вздохнул. Подумал о том, что ему было известно.
Когда был выбор, Роберт при снайперской стрельбе занимал позицию справа. Он предпочитал приподнятое положение. Сидячее, а не лежачее. Он использовал подставку.
Митчелл, вламываясь внутрь, любил подходить со стороны дверной ручки.
Они не оставляли свидетелей.
Тим закрыл глаза, подумал о выстреле, потом мысленно пробежался вниз по лестнице. Он прокручивал в голове стратегию Мастерсонов.
Роберт и Митчелл знали, что у них не было шансов вломиться в дом, где их ждал охранник с автоматом Калашникова. Все окна, выходившие на дом, где прятался Ритм, были блокированы стеной. Единственная возможность – стрелять в окно кухни.
Как заманить туда охранника?
Он должен поднять трубку телефона у входной двери и обнаружить, что тот сломан. Ему придется перейти на кухню, чтобы поднять трубку второго телефона.
Поломка явно не была случайной.
Тим подумал о том, как вошел Митчелл, как уверенно он прошел в комнату. Ни единой задержки, даже на сотую долю секунды, чтобы осмотреть расположение комнат.
Роберт и Митчелл бывали в квартире ранее, сломали телефон и посмотрели планировку. Задняя дверь была на трех засовах, поэтому они выбрали замок передней двери.
Тим почувствовал, как у него по спине потекли струйки пота, когда он подумал о том, что это значило.
Он спустился вниз по лестнице и обошел квартал. Через передние ворота вошел в дом. Дверь была слегка приоткрыта, как он ее и оставил. Он присел и осмотрел замок: двухцилиндровый, внутри шесть задвижек. Роберт и Митчелл никогда не смогли бы взломать такой замок без помощи профессионала.
Тим провел кончиками пальцев по замочной скважине, и они заблестели от смазочного спрея.
36
– Сделка остается в силе.
Тим оперся о внутреннюю стену телефона-автомата. Он связался с Медведем через оператора.
– Я все еще предлагаю тебе свою помощь. В твоей помощи я не нуждаюсь.
– Хорошо, потому что ты ее и не получишь, – голос Медведя звучал сухо. – Прости, но я только что закончил блевать.
– Можешь злиться на меня потом сколько угодно. А сейчас возьми ручку и слушай.
Тим говорил быстро, сообщил ему о том бардаке, который Медведь найдет в доме, где прятался Ритм, и о том, что в деле участвует Аист. Аиста спрячут лучше, чем фашиста в аргентинском лесу; Тим хотел, чтобы Служба судебных исполнителей задействовала все свои ресурсы.
Когда он закончил говорить, Медведь произнес:
– Послушай, я пойду на сделку, но ты должен кое-что понять. Таннино в этом участвовать не будет. Он хочет найти тебя, и его парни роют носом землю. Я заместитель Таннино. Когда он говорит «взять», я это делаю.
– Я понял. Делай и то и другое.
Легкий смешок:
– Больше я ничем не могу тебе помочь.
– Помоги, как можешь.
Долгая пауза.
– В доме Рейнера мало что нашли. В его офисе были данные слежки за тобой, ты это знаешь. Больше ничего. Да, и раз уж мы об этом заговорили. Я не знал, что у тебя были приступы тревоги после Хорватии.
– Это не были прис… – Тим глубоко вздохнул. – Брось, Медведь. Что еще?
– Кинделл цел и невредим. Он не захотел поехать с нами – не доверяет полицейскому надзору, представь себе. И самая большая новость: сегодня после обеда, Дюмон выстрелил себе в рот из пистолета в больничной палате.
Тим готовил себя к этой новости, но ему потребовалась минута, чтобы заговорить снова.
– Таннино предаст дело огласке?
– Завтра вечером.
– Я попаду в новости?
– На это я не буду отвечать, – Тим услышал, как Медведь откашлялся и сплюнул. – У меня дела.
– Прекрасно. Сделай мне еще одно одолжение.
– Думаю, ты давно перешел все границы.
– У Аненберг был родезийский риджбэк. Классная собака. Он сейчас, скорее всего, заперт в ее квартире, умирает от голода и жаждет сходить пописать. Если следователи его найдут, они посадят его в загон. Съезди забери его. Тебе все равно нужна компания.
Медведь фыркнул и повесил трубку.
Тим еще раз попробовал дозвониться Роберту и Митчеллу, и снова врубилась голосовая почта. Он позвонил Аисту: номер отключен.
Шоссе было на удивление пустым. Тим пробирался через клубы тумана. Он припарковался почти в четырех кварталах от дома Эрики Хайнрих, на случай, если за ним следит кто-нибудь еще – судебный исполнитель или убийца. Ему понадобилось полчаса, чтобы прочесать два квартала, проверяя все припаркованные машины, крыши и кусты.
В окне спальни Эрики занавески не только не были задернуты – его вообще забыли закрыть.
Дети.
Тим подкрался к одной из распахнутых ставен и заглянул в комнату. Эрика лежала на ярко-желтом пледе, листая глянцевый журнал – ноги согнуты, босоножка свисает с задранного носка. Она была одна.
Баурик был умным парнишкой. Может быть, он нашел безопасное место.
Глядя на Эрику, лежавшую на кровати, Тим поклялся найти Баурика раньше Мастерсонов. Он хотел увидеть его, убедить уехать из штата или пойти под защитный арест, но боялся напугать парнишку и загнать еще глубже в город, где его могли настигнуть близнецы.
