и стояло до этого всю ночь. Вы прекрасно знали, что хозяин машины уехал за пределы Москвы. Надо было вам выбрать другую машину, Овчаренко, потому что эта слишком запоминающаяся. И еще эта наклейка на бампере, закрывающая потертость пластика. Человек, который возвращался домой в то утро напрямик через лес, все видел и машину опознал. Так мы на нее и вышли. И Лукина вы зря столько времени продержали в яме под видом землекопа.
— И что? — неопределенно и как-то вяло спросил Овчаренко.
— А то, что на правой пассажирской двери нашли следы сгоревшего пороха, идентичные следы были сняты с дульной части пистолета и глушителя, который вы выбросили в мусорный бак, завернув во всякий хлам. А еще на рулевом колесе и рукоятке переключения передач обнаружены ваши потожировые следы. А еще на ваших черных джинсах, изъятых в вашей квартире, обнаружились микрочастицы материала старых чехлов сидений той самой «Хонды». Этих данных, вкупе с вашей попыткой нападения на работников полиции ночью в районе мусорного полигона, будет достаточно, чтобы обвинить вас по очень серьезной статье Уголовного кодекса. Сроки заключения по ней вплоть до пожизненного, учитывая вашу социальную опасность.
— Ну? — Овчаренко нахмурился, явно с трудом соображая, как же вести себя в этой ситуации.
Казалось бы, все доказано, но язык не поворачивался сказать: «Да, это я убил». Потому что это признание сродни раз и навсегда опустившейся перед тобой решеткой, которая навсегда отгородит тебя от мира людей. Уверенность покидала бывшего спецназовца, как воздух с шипением покидает проколотое колесо автомобиля. Ну что же, решил Гуров, придется прочитать парню небольшую лекцию.
— Вы, Овчаренко, по роду своей службы были далеки от криминальных тонкостей и огромных возможностей современной криминалистики. Вы просто многого не знаете и не понимаете. Отсюда и ряд ваших ошибок. Вы о них не подумали даже, а вот наши эксперты увидели и сделали выводы. Вы, конечно, как и любой современный человек, знаете, что каждый имеет свой неповторимый индивидуальный рисунок линий на пальцах и ладонях. И рук, и ног, кстати. Вы думаете, что мы просто фиксируем и сличаем отпечатки? Нет, существует целая наука, изучающая папиллярные узоры человека и животных. И называется она «дерматоглифика». Все преступники и любители детективного чтива знают, что на руки надо надевать перчатки, чтобы не оставлять следов, которые тебя могут уличить. А самые продвинутые, как вы, например, знают, что перед совершением преступления руки лучше протереть растворителем или нанести на них самый обычный медицинский клей БФ-6. Он дает тончайшую пленку, которая скроет узор кожи ваших пальцев и ладоней. Вы умно поступили, но вы не очень аккуратны для спецназовца. На полу в машине мы нашли клочки клея, который вы снимали с пальцев. Почти целый кусок, который находился до этого на вашем мизинце, остался на полу. И он позволил идентифицировать отпечатки с пленки с вашими личными. Вы не знаете всех возможностей современной науки, Овчаренко. Узоры на пальцах и ладонях — это не только информация для идентификации личности. Это еще и информация об особенностях как физиологических, так и умственных. Вы вот не знаете, например, что у людей с синдромом Дауна на мизинце, как правило, всего одна сгибательная складка, а не две, как у всех нормальных людей. А еще у них на ладони всегда только одна поперечная складка. Ее еще называют «обезьяньей складкой». Я не случайно упомянул это. Мы выявили у вашего напарника Лукина такие индивидуальные особенности. У него еще в утробе матери был диагностирован синдром Дауна. Мы это выяснили по медицинским документам перинатального центра. Но своевременная терапия позволила сделать ребенка почти нормальным. К сожалению, потому что склонности к совершению преступлений остались. Но они из другой области его сознания. А еще изучение рисунка на пальцах и ладонях позволяет установить врожденный порок сердца. В моей личной практике было такое, когда изучение медкарт подозреваемых позволило сузить их круг до минимума и изобличить преступника.
— А еще, дорогой друг, ты не знаешь вот чего, — самым доброжелательным тоном подсказал Крячко, сидевший поодаль. — По папиллярным линиям можно приблизительно установить возраст преступника. Видишь ли, у ребенка к восьми годам на определенном отрезке умещается 12–13 папиллярных линий, а у взрослого — всего 8–10. А если изучать комплексно, то возраст можно вычислить гораздо точнее. И характеристики умственных способностей человека можно определить по характеру рисунка. Хочешь, мы тебя проверим на этот счет? Или ты свой ум докажешь более простыми и привычными способами? Рассудительностью и разумными поступками?
— А еще есть потожировые следы, которые оставляет каждый человек. Это неизбежно, потому что такова наша физиология. И анализ этих следов может дать интересные результаты. По ним эксперты могут определить пол человека. Довольно часто по обильности потоотделения, его концентрации на одежде или в других местах можно сделать вывод о том, в каком из менструальных циклов находилась женщина. А еще многое можно сказать по составу и активности потоотделения человека. Например, при сильных физических нагрузках или высокой температуре в составе выделяемого телом пота преобладает вода. А у сильно испугавшегося человека, находящегося в состоянии стресса, от испуга повышается концентрация сухих веществ. Это хотя и косвенные, но доказательства, порой очень важное дополнение к основным уликам.
— По потожировым, кстати, — хмыкнул Крячко, — тоже можно определить и возраст преступника, и пол. Наличие или диабета, или ожирения. Кстати, Овчаренко, ты в зеркало посмотри на себя, потому что еще можно установить у человека, оставившего потожировые следы, наличие угревой сыпи, псориаза.
— Спасибо, Станислав Васильевич! — усмехнулся Гуров. — Очень кстати ты затронул медицинскую тему. Потому что по составу потожировых следов можно судить об употреблении человеком, эти следы оставившим, наркотических веществ. Героин, кокаин, морфин — все это легко определяется. Вы, Овчаренко, непосредственно перед убийством Аграновича употребляли кокаин.
Кажется, лекция удалась. Может, этот человек многое и знал, о чем-то догадывался, но, в целом, задачей Гурова было показать, что современная криминалистика может почти все, и скрыть следы преступления, свое в нем участие в современном мире почти невозможно. Он и хотел вызвать в душе убийцы чувство обреченности, безысходности.
— Я не требую от вас признания, — сказал Лев. — Оно никакой роли не играет на этом этапе следствия. На суде вам будут задавать вопрос, признаете ли вы себя виновным. А сейчас я хочу знать причину убийства Аграновича. Это была ваша инициатива или вам приказали это сделать?
— Я сам, — хрипло выдавил из себя Овчаренко.
— Зачем?
— Хотел денег с них срубить, в долю войти. А он меня узнал. Я не знаю, как он меня
