справиться с повреждением ее сердца. Я не могла вернуться к нездоровой Райли.
Я почти впала в рецидив, едва держась за нити своего хрупкого здравомыслия. Возможно, если бы не Лила, я бы снова погрузилась в эту жалкую пустоту самоуничтожения.
И теперь у меня есть Колтон, который просто не оставит меня в покое.
Лила и Мэддокс вернулись домой на Манхэттен. Бабушка Лилы госпитализирована после внезапного инсульта. Так что она там, чтобы позаботиться о своей бабушке, и Мэддокс, конечно же, с ней. Они не вернутся еще две недели.
А это значит… что я остаюсь наедине с Колтоном Беннеттом. Я не знаю, что сказала ему Лила и почему он вдруг начал вести себя так невыносимо хорошо, но это расстраивает. Мне скорее нравится Колтон как придурок, чем эта его версия.
Потому что, если он начнет хорошо относиться ко мне, я больше не смогу на него злиться. И я не хочу, чтобы он мне нравился. Не после всего, через что он мне заставил пройти. Не после всех тех жестоких и насмешливых слов, которые он мне сказал.
— Ты в библиотеке, — невозмутимо говорю я. Он действительно собирается вести себя невнимательно? — Почему ты здесь?
Колтон оглядывается вокруг, как будто видит это место впервые, а затем кивает.
— О да. В библиотеке. Я здесь, чтобы читать. Это то, что люди делают в библиотеках, Райли. Еще мне нужен читательский билет. Не могла бы ты меня зарегистрировать?
— Ты не читаешь, — шиплю я.
— Кто сказал? — Колтон хмурится, выглядя весьма оскорбленным моим заявлением. — Я интеллектуальный человек, который ценит любую литературу. Почему ты всегда такая злая?
Я хмурюсь на него.
Он ухмыляется.
Блядь! У меня нет времени разбираться с его ерундой. Я подхожу к стойке и быстро регистрирую его имя в системе.
— Твой ID.
Он передает мне свое удостоверение личности, и я заканчиваю его регистрацию. Я вручаю ему новенький читательский билет и жду, пока он уйдет. Только он не уходит. Колтон стоит и смотрит на меня. Все еще ухмыляясь. Я не совсем жестокий человек, но мне хочется убрать эту усмешку с его лица. Что, черт возьми, с ним не так? Я думаю, он в буквальном смысле сумасшедший.
— Ты раздражена, — наконец, заявляет он.
Мои кулаки сжимаются, и я смотрю на него.
— Что-нибудь еще, мистер Беннетт?
Он медленно склоняет голову набок.
— Сейчас вернусь.
С разочарованным вздохом я наблюдаю, как он исчезает между полками, а через минуту снова оказывается за стойкой. Колтон протягивает мне толстую книгу.
— Я одолжу это.
Я беру у него книгу. Это автобиография, написанная автором в 1893 году.
— Это? — недоверчиво спрашиваю я. Это одна из тех книг, которые остаются на полках навсегда. Их никто никогда не берет взаймы, и они просто лежат там, собирая пыль.
— Да, это. Есть проблема?
Моя бровь взлетает вверх, и я пожимаю плечами.
— Не-а. — Я сканирую штрих-код и пишу дату на листке бумаги внутри обложки. — Вот и все. Приятного чтения.
Он берет книгу и просто кивает. А потом он ушел.
Скатертью дорога.
Я прислоняюсь к стойке и тяжело выдыхаю. Мой взгляд скользит по прилавку и разбросанным бумагам. Думаю, мне пора начать уборку.
Я складываю бумаги по порядку, когда мои глаза замечают что-то знакомое. Мое сердце заикается, и я моргаю в замешательстве.
Мятная конфетка. Та, которая мне особенно нравится. Та самая, которую Лила постоянно носит с собой.
Та самая конфета, которую Колтон вчера оставил на моей тумбочке.
Конфета, которой определенно не было на прилавке, когда я пришла сюда.
Я резко поднимаю голову, глядя в сторону выхода, но Колтон уже исчез.
Почему…?
Почему он так поступает? Какова цель его... внезапной доброты? Это не имеет смысла. Он сбивает меня с толку.
Это жалость с его стороны? Или все это просто игра для Колтона Беннета?
ГЛАВА 35
Колтон - 18 лет (Неделю спустя)
Мир становится почти черным, а прогибающееся тяжелое темное небо, кажется, вот-вот рухнет в любую секунду. Мрачные тучи, полные злобы, клубятся под громкие раскаты грома. Окна трясутся от силы его ярости.
Громовая молния ударяет в затемненное небо, ненадолго освещая мир, прежде чем утащить его обратно в другую темную пустоту. Ветер воет, когда я с тревогой брожу по гостиной взад и вперед.
Небо открывается, и льет дождь. Обрушивая на нас катастрофическое насилие. Я слышу шипение очередной вспышки молнии, прежде чем она сталкивается с ревом.
В моей квартире мерцает свет.
Дождь яростно стучит в окна.
Хотя мы и не ощутим всю силу урагана, мы все равно будем ощущать его остатки. И оно уже здесь.
Лампочки снова мигают, прежде чем я внезапно погружаюсь в темноту.
Я стою неподвижно, глядя в окно и ожидая запуска генератора здания. Проходит всего около двух минут, прежде чем свет снова загорится.
По крайней мере, нам не придется пережить ураган без электричества.
Но что-то другое съедает меня изнутри, и я не знаю, что именно. Грозы меня не пугают. Как ни странно, я нахожу в них покой. Как будто я нашел товарища среди злобы, которая сопровождает безжалостные бури. Враждебность, знакомая моему сердцу.
Но на этот раз… все по-другому.
Настойчивое беспокойство гложет меня изнутри.
Неуверенность, которая течет по моим венам.
Мои блуждания становятся все более беспокойными, пока давление в легких не выдавливает из меня кислород.
Она там. Одна в своей квартире.
Нет… подождите, мне все равно.
Она всегда такая пугливая, такая ранимая. Она сейчас напугана?
Мне все равно…
Гром снова прогремел в небе, и на этот раз взрыв был похож на звуковой удар. Яростный звук резонирует по моему телу, сотрясая каждую молекулу. Мое сердце заикается.
Мне все равно…
Проклятье!
С разочарованным ворчанием я выхожу из квартиры.
Я чертовски ненавижу это.
Ненавижу, что не могу успокоиться.
Ненавижу, что посреди бури я думаю только о ней.
Райли, черт возьми, Джонсон.
Я стучу в дверь ее квартиры и жду, затаив дыхание. После нескольких секунд отсутствия ответа я использую запасной ключ, чтобы отпереть дверь. Зайдя в ее квартиру, меня встретила полная темнота. Все лампы выключены.
Я закрываю за собой дверь, выкрикивая ее имя.
— Райли?
Кроме грома и шума проливного дождя я больше ничего не слышу. Я напрягаю слух, чтобы услышать любое движение, но в ее квартире пугающе тихо.
И тут я это слышу.
Беспомощное хныканье. Раненый крик.
Мое сердце колотится.
Кровь, текущая по моим венам, стынет.
Когда снова ударяет молния, на короткую секунду освещая ее квартиру, я вижу, что дверь в ее спальню приоткрыта.
Мои ноги движутся прежде, чем я успеваю осознать, что происходит, прежде чем я успеваю полностью понять, почему у меня так чертовски болит грудь при звуке прерывистого всхлипывания Райли. Я добираюсь до ее комнаты в три больших шага, темнота ее квартиры не замедляет меня.
Я
