хранения и переноса ментальных баз данных родов по праву крови! — сквозь слёзы боли прокричала я.
— Доступ разрешён, — ягуары.
— Разрешён, — аспиды.
— Разрешён, — волки.
— Разрешён, — орлы.
— Разрешён, — изумрудные танагры.
Один за одним откликались тотемы всех ныне существующих кланов Мортены на мой зов.
— Ты уверена? — незнакомый голос пробился сквозь грохот приближающейся волны и крики паникующих оборотней.
Я оглянулась. Передо мной стояла белоснежная пантера в ожидании ответа на свой вопрос.
— Уверена! — слёзы высохли, страх испарился, пришло спокойствие. — Я сделала всё, что могла. Надеюсь, они будут жить. Моей судьбы это не изменит, но всё же. Я буду знать, что боролась не зря. За себя, за них, за нас всех. Помоги мне это сделать!
Пантера чуть склонила голову набок, показавшись мне удивительно знакомой, а затем кивнула.
Белая кошачья лапа легко коснулась моего лба, и я упала на песок арены. Рядом сидели бледные копии двух Рогнед сразу, одна из них была совсем молоденькая. Она плакала, держа меня за руку, и просила прощения, что только мешала всё это время. А вторая… вторая была моей подругой. Той, кто прожил в темнице миллионы лет, кто защищал меня до конца, кто любил и считал меня семьёй. Моя Рогнеда, она держала меня за другую руку и тихо повторяла:
— Не бойся! Если у кого и может получиться, то только у тебя.
Я смотрела в синее бездонное небо. Надо мной бурлили разноцветные потоки энергии, сплетаясь в неведомый узор, сперва хаотичный, а после обретающий всё более чёткую структуру. Я увидела щит, раскачивающийся на огромных энергетический канатах. Он медленно поднимался от груди ввысь, налету расширяясь. Вокруг него, словно чешуйки, образовывались маленькие копии щита, закрывая небо, опускаясь в землю и уходя ещё глубже.
Боли не было, было удивительное чувство свободы. Я видела, как рассыпается искрами моё тело, и улыбалась. Ведь эти искры впитывались в стыки щитов, скрепляя связь, цементируя её, делая нерушимой.
«Я очень надеюсь, что этот мир будет жить», — была моя последняя мысль.
Меня выкинуло из тела Рогнеды. Я парила в воздухе, поднимаясь всё выше и выше. Над Мортеной набухали разноцветные купола. Они наливались светом и растягивались до границ клановых земель, где сливались с соседними куполами. Над Триарой же висел щит, переливаясь на солнце всеми цветами радуги. Волна накрыла прибрежные земли, погребая под собой всё живое, и мир Мортены для меня померк.
Эпилог
Баабыр молился. Это был чуть ли не первый раз в жизни, когда он пришёл к предкам за советом, за помощью. Его любовь медленно, но верно угасала, словно душа уже давно покинула пустую телесную оболочку.
Сердце Баабыра разрывалось от боли и беспомощности. Где-то там в неведомом мире Женя боролась за свою подругу, свой род и всю Мортену. Поверить в это было сложно, но Ярославу Ягерову он верил. Тот уже месяц боролся с собственным тотемом, умоляя отправить его на помощь дочери. Но всё безрезультатно.
Тогда и Баабыр решился просить помощи у предков. Пусть они с будущим тестем не Видящие, но они — мужчины, бесконечно любящие Женю. Ради неё стоило бороться, пробуя самые невероятные способы.
Плечом к плечу с ним стоял сводный брат Хаардаах. Он сам вызвался, предложив пустить кровь вдвоём. Два сильнейших менталиста, они надеялись объединить силу призыва, чтобы достучаться до предков.
И у них получилось. Хоть чёткого ответа они и не получили, но в крепко сцепленных окровавленных ладонях возник кусок янтаря размером с голубиное яйцо.
— Эм, мне показалось, или вместо помощи твоей невесте нам сказали оживить тотем рысей? — неуверенно высказал Хаардаах собственные впечатления от сеанса связи с предками.
— Да я хоть все тотемы оживлю, если это ей как-то поможет.
И они искали. У Ягерова была приблизительная карта нахождения тотемов, размеченная ещё совместно с Рогнедой. Стоило проверить всего девятнадцать тотемов. К их экспедициям присоединилась Баламат и Бэдэр. Обе имели ипостаси рысей и по очереди использовали собственную кровь в попытках оживить тотемы.
Им повезло на седьмой попытке. Тотем на Камчатке отреагировал на кровь Баламат, а янтарь, бережно хранимый Бааром, потеплел. В этот момент раздался звонок от отца Жени, и сердце ирбиса пропустило удар от страха за любимую.
Отвечая на вызов, Баабыр был готов ко всему, но услышал невероятное:
— Она вернулась.
Про затею с тотемом рысей все забыли до момента, пока Баабыр не преподнёс янтарь Жене.
Любимая смотрела на подарок, и слёзы медленно катились по её щекам. Эта сумасшедшая женщина сжимала в ладонях тёплый солнечный камень, баюкая его, словно дитя. Суть своих эмоций она объяснила позже, когда прошёл первый шок. Оказывается, этот маленький камешек стал надеждой на исцеление для неё и её далекого предка, амори Марука. Даже не оправившись от болезни как следует, она жаждала искать и оживлять тотем рысей и сильно удивилась, узнав, что это уже сделала Баламат.
Хааннаахи и Ягеры отправились на Камчатку повторно, и уже там случилось ещё более невероятное событие. Евгения не только вернула камень с бесчестно запертой душой Ядвиги Рейс в родовой тотем, но и обернулась. Баабыр в онемении взирал на белоснежную пантеру, подталкивающую медово-желтый камень к обелиску рысей. Женя была прекрасна. Грациозность и сила сквозили в каждом её движении. Она была примерно одного размера со зверем Баабыра, но при этом взгляд был гораздо старше и мудрее прожитых Евгенией двадцати пяти лет.
— У клана ягуаров появилась полновластная княгиня, — с восторгом присвистнул Хаардаах. Брат потрепал Баара по плечу, продолжая рассуждать. — Вообще, интересно. Два на два сейчас, мы с медведями ушли под руку мужчин, а вот рыси и ягуары — под руку женщин. Вот уже точно, кошки, гуляющие сами по себе.
Баабыр вполуха слушал болтовню Хаардааха, которому вскоре планировал передать власть в клане, и любовался своей кошкой. Сильной, верной, отважной, справедливой.
Янтарь исчез в обелиске рысей, а вместе с ним исчезли и рваные отметины на ногах Евгении. Она исправила то, что давным-давно сделал её род.
С тех пор их жизнь изменилась. Прошли годы, семьи росли. Тотемы неизменно даровали вторые ипостаси детям. Женя выполнила обещание перед Беарами, год прожив с ними и передавая заповеди жизни их предков. Любимая посмеивалась, что чувствовала себя Моисеем на горе Синай, но с заданием справилась.
Баабыр везде сопровождал супругу в поездках. Уже дважды чуть не потеряв её, ирбис пришёл
