Яд был лекарством.
Однако время на раздумья закончилось; схватка еще продолжалась. Стряхнув с себя оцепенение, люди вновь устремили взоры на Кая. Они набросились, словно изголодавшиеся животные, почуяв запах его крови.
Кай с легкостью отбивался от их неосторожных выпадов, рассекая ножом кости и плоть. Постепенно нити теней отделялись от спин людей и растворялись в зловещих фигурах, растекающихся по стенам. Горожане слабели и начали падать на пол, а остатки тьмы, собравшись, устремлялись к Сновидице.
Мейсон, не в силах отвести взгляд, наблюдал, как стремительно рассеивающаяся тьма бросилась на призрак в последней отчаянной атаке. Однако, растеряв почти всю сущность, тень ударилась о Сновидицу, как туман о скалу, и рассыпалась на тысячи мельчайших частиц, растворившись в воздухе.
Сновидица подняла свободную руку, провела пальцами по контуру маски, схватилась за костяной кончик клюва и медленно сдвинула маску в сторону.
Взгляд Мейсона затуманился, лицо женщины померкло, и он рухнул на пол.
– Разве я не говорил… – раздалось эхо голосов мальчика и старика, звучащих в унисон.
– …все подчиняется циклам.
Глава 50
ДАЖЕ С ЗАКРЫТЫМИ ГЛАЗАМИ Мейсон видел яркий свет флуоресцентных ламп, пробивающийся сквозь веки. Он попытался заговорить, но вышел лишь хриплый шепот – что-то закрывало ему рот.
– Доктор Эванс?
Мужской голос звал его издалека.
– Доктор Эванс? Вы меня слышите?
Голос стал ближе. Кто-то приподнял его веко, в поле зрения мелькнула еще одна белая вспышка, сначала влево, потом вправо. Его подключили к кардиомонитору?
– Он очнулся, – сказал мужчина, когда Мейсон пошевелился. – Остановите подачу кислорода.
Лица коснулся прохладный воздух, веревки перестали врезаться в щеки, когда с него наконец сняли маску. Зрение медленно прояснилось: белый потолок, белые стены. Он находился не у себя в комнате. И не в доме Аннабель.
– Ты в больнице, – подсказал ему нежный голос. Он показался знакомым, молодым и приятным. – Ты надышался дымом.
– Похоже, он стабилен, – снова заговорил мужчина. Он узнал имя на бейдже: доктор Каллахан. – Оставляю его на вас.
Фигура в белом медицинском халате покинула комнату, в поле зрения появилось другое лицо.
– Черт возьми, Мейсон, мне следовало настоять, чтобы ты остался дома.
На него смотрела обеспокоенная Аннабель.
– Прости, – прохрипел он и попытался сглотнуть, во рту пересохло. Он взглянул мимо Аннабель и заметил Джослин, делающую пометки в его карте. Наверное, тот голос, что он слышал раньше, принадлежал ей.
Аннабель прерывисто вздохнула:
– Я ужасно волновалась. Ты пропал на несколько дней, не сказав ни слова.
Дней? Сколько дней? Он боялся спросить, боялся даже думать об этом. Мейсон оглядел комнату, заметил коричневую доску объявлений и плакат, рекламирующий какое-то незнакомое лекарство.
– Как я сюда попал?
Джослин отложила карту и подошла к кровати.
– Произошел лесной пожар. Его уже удалось локализовать, но, когда он начался, ты находился в лесу. Пожарные нашли тебя без сознания на земле.
Упоминание об огне послало спазм боли в череп Мейсона. В сумятицу его мыслей вторглось лицо Сновидицы.
– Что случилось с поисковой группой? – спросил он, зажмурив глаза, чтобы прогнать воспоминание.
Женщины настороженно переглянулись.
– Ты единственный, кого нашли, – Джослин сглотнула, – живым.
Сонливость Мейсона мгновенно испарилась. Он уставился на собеседниц, выискивая на их лицах хоть малейший намек, что они хотят что-то еще добавить, но никто из них больше не разомкнул губ. Они молча смотрели на него, обеспокоенно ожидая его реакции. Мейсон с трудом сглотнул желчь.
– Понятно.
Он мысленно перебирал в памяти людей, с которыми познакомился. Все они погибли, став жертвами войны между богами. Но почему его пощадили? А как же Кай, Мия и Ама? Удалось ли им спастись?
Никогда в жизни Мейсон не оказывался так близко к краю, лицом к лицу с Леди Смерть, чувствуя ее дыхание на своем лице. Оно напоминало аромат меда с ноткой мышьяка. Он открыл рот и попытался что-то сказать, но невидимая сила захватила его в удушающие объятия. Дыхание перехватило, а глаза защипало, словно в них попал лимонный сок. Слезы катились по лицу, как кислота, разъедая маску. Его грудь распирало. Смятение, укоренившееся за время его пути, расцвело в нечто пугающее и восхитительное – отчаянное благоговение перед чувствами, описать которые нет слов, и сокрушительное осознание невозможности, полной тщетности его поисков истины.
Яд оказался лекарством.
– Я видел ее… видел ее, – тихо всхлипнул он. Аннабель ринулась его утешать, обнимая за плечи и гладя по волосам.
И волк. Мейсон давно знал, что тень под ивой – это волк. Ему рассказала Аннабель; он просто не мог смириться. Перспектива существования магического мира приводила его в ужас.
Джослин застыла на месте. Наверное, она не предполагала, что он способен устроить такое шоу.
– Простите. – Он отстранился, как только слезы иссякли. – Я в порядке, правда.
Не дождавшись ответа, он изобразил подобие улыбки:
– Вы не могли бы оставить меня ненадолго одного? Знаю, вы беспокоились, но я в порядке, честно. Страшно подумать, что я заставил вас пережить.
– Не волнуйся за нас, – успокоила его Аннабель. – Мы рады, что ты снова дышишь. – Она улыбнулась Джослин, которая кивнула в ответ, подхватила свою сумку и сунула ее под мышку.
– Если что, ты знаешь, где нас найти, – прощебетала девушка.
Мейсон смотрел в потолок. Слова не шли с языка, хоть он и пытался дать ей намек на случившееся. Последовала пауза, пока женщины шепчась покидали палату.
Его обрадовала тишина, она помогала прогнать остатки того кошмара, что еще пульсировал в его теле. Он попытался вспомнить и проследить свой путь, каждый шаг, каждое решение, которое привело его к настоящему моменту. Однако все казалось нагромождением безумия и бессмыслицы, где уже ничего не исправишь. Мейсон чувствовал себя жертвой кораблекрушения, брошенной дрейфовать посреди океана на деревянном обломке.
Неужели он эгоист? А его идеализм – ошибка? В памяти возник Кай, уничтожающий людей ради защиты Мии. И начальник Мейсона, пожилой измотанный доктор, над которым он насмехался за то, что тот боялся проявлять излишнюю заботу о пациентах.
Но, возможно, Кай и доктор Линдман были правы. Отрекшись от идеализма, отказавшись от морального перфекционизма, они в конце концов добивались того, что не удалось Мейсону: спасали жизни.
