на улице, видимо, Эдола его надела, формируя композицию), вырвал из волос ребенка какой-то цветок и приступил к реанимации, моля всех известных и неизвестных богов, чтобы она выжила. Чтобы продержалась до приезда скорой. Меган была совсем крохой, слабой домашней девочкой. Сколько она провисела в петле? Сколько минут человек может провисеть в петле и не погибнуть? Шея не сломалась. Эдола что-то вколола ей? И поэтому девочка не сопротивлялась, поэтому выглядела столь спокойной? Время утекало, ничего не менялось. Аксель делал искусственное дыхание и массаж сердца, он чувствовал, что она жива. Шестым или десятым чувством – на кончиках пальцев покалыванием отдавались электрические импульсы ее сердца, которое пыталось снова забиться в полную силу. Аксель ничего не видел, не слышал, ни о чем не думал, он забыл про убийцу, которая вполне могла сбежать, пока он занят ребенком, не думал о том, как ему придется жить дальше, он думал только о том, что во что бы то ни стало должен спасти девочку.
Снова прислушался к дыханию и к сердцебиению. Еле слышное колебание отдавалось в барабанной перепонке. Аксель зарычал, размахнулся и нанес короткий удар в область сердца. Они так делали в армии. Когда рядом нет ничего для реанимации. Последний шанс. Наклонившись к ребенку, детектив с облегчением услышал слабые удары. Еще через пару мгновений он увидел, что она дышит. Возможно, он сломал ей ребра. Аксель сбросил кожаную куртку, укрыл ею ребенка и сел рядом. Головы он не поднимал.
В нем что-то изменилось. Не смотря вокруг себя, он чувствовал, что происходит. Будто включилось какое-то неизвестное до сего момента зрение. Как летучие мыши «видят» с помощью эхолокации, так и он внутри своей головы ощущал всю поляну целиком. Деревья, озеро, даже рыбу в его глубине. Энн, которая почему-то не ушла. Убедившись, что с ребенком все в порядке, Грин наконец поднял голову и посмотрел туда, где, по ощущениям, должна была находиться женщина, которую на самом деле звали Эдола Мирдол. Она действительно была там. Невесть откуда поднявшийся ветер раскачивал ее тело, висевшее на толстом суку в двадцати метрах от Грина. Вскочив, он подбежал к ней с ножом в руках. Обрезал веревку, уложил на землю, задохнулся от нахлынувших чувств и омертвел – шея, кажется, сломана. Или нет? Ее платье было мокрым, но он не чувствовал запаха, лицо окаменело. Волосы растрепались. Он аккуратно сложил ее руки на груди, понимая, что придется объяснять криминалистам, как здесь что висело, и он еще долго не сможет пойти домой. Аксель достал из кармана телефон.
Экран засветился, показывая непринятые сообщения. Сердце пропустило один удар, когда Аксель открыл первое. «Я надеялась, что ты не узнаешь. И я знаю, что ты не простишь. Я люблю тебя больше жизни. И жизнь без тебя мне не нужна. А измениться не смогу. Я та, кто я есть, но сохрани в памяти Энн».
С дороги послышался звук сирен мчавшейся на место преступления скорой. Грин опустился на траву рядом с женщиной, привалился спиной к стволу дерева и закрыл глаза.
Вот и все.
17. Марк Карлин
29 июня 2001 года, 19:45
Аделия Ковальская взяла Марка за руку. В другой ситуации он бы отстранился, разрывая контакт, но сейчас понимал, что это простое прикосновение – единственный шанс для нее сохранить связь с реальностью. Грин не звонил, прошло уже больше часа, и доктор Карлин ощущал, как испаряется надежда найти Меган живой. Он не отвечал на вопросы Аделии, не давал информации по делу, не объяснял, почему тот факт, что девочку забрала Энн Лирна, так его взбудоражил.
Он взял в свободную руку телефон, раздумывая, стоит ли позвонить кому-то из команды, чтобы узнать детали, но передумал. Они могут быть на задержании. В эти минуты они могут говорить с убийцами, призывая отпустить жертв. Или маньяки обманули всех и скрылись, прихватив с собой еще две жизни. Карлин отдавал себе отчет в том, что не должен требовать от них доклада. Он не имеет права на информацию, он отстранен. И все-таки он надеялся, что уж стажер-то его не забудет. Но Логан не звонил. Не звонил и Грин.
– Что не так с Энн? – не выдержала Аделия. Его руки она не отпустила.
Доктор Карлин поднял на нее затуманенный болью и напряжением взгляд.
– Тайна следствия. Скажите вы мне, что может быть с ней не так?
– Милая спокойная девочка, самостоятельная, тихая, серьезно увлеклась психологией.
Карлин отстранился и отнял руку. Аделия посмотрела на него с непониманием, но через мгновение покраснела и отвернулась. Марк удержался от того, чтобы пригладить волосы, взял телефон обеими руками, активировал экран, просмотрел последние сообщения. Может, что-то со связью и нужно перезагрузить аппарат? Вряд ли.
Он как влюбленная школьница в ожидании сообщения от объекта воздыханий.
Он открыл книгу контактов. Она была короткой, несколько десятков номеров тех, с кем приходилось общаться часто. Добравшись до «жена», Карлин вздрогнул и удалил запись. Надо было сделать это раньше, но он не решался.
«Контакт „Жена“ удален».
Марк отложил аппарат и посмотрел на Аделию, пытаясь понять, в какой момент он переименовал Урсуллу из «Ули» в «Жена». Видимо, тогда пропали и чувства. И надежда на долгую и счастливую семейную жизнь.
– Расскажите про Магдера. Только правду, доктор, – вскинув на нее холодный взгляд, проговорил Карлин. – Когда вы познакомились? Что вас связывает?
Ковальская замерла. Если бы не профессиональная выдержка, она бы явно нахмурилась.
– Мы уже говорили про Алексона, Марк, почему вы снова к нему возвращаетесь?
– Потому что я должен понять: вы столь наивны и слепы или намеренно покрываете преступника.
Аделия хотела взять его за руку, но передумала и выпрямилась по струнке. Она не отреагировала, когда официант подлил в ее бокал еще вина, принес Карлину заказанный некоторое время назад кофе и испарился.
– Это претензия, доктор Карлин?
– Это вопрос, – поправил он. – Вы психиатр с огромным опытом и международным именем, один из самых известных специалистов в Треверберге. У вас своя клиника в Варшаве. Вы – врач Алексона Магдера, а он – да простят меня коллеги – серийный убийца и маньяк. Вы настолько некомпетентны, он настолько социопат, что умудрился скрыть от вас свою истинную суть, или ваша терапия с ним – не терапия?
Аделия прикрыла глаза и положила дрожащие пальцы на переносицу. Это был жест отчаяния, но Карлин не пришел на помощь. На короткое мгновение его накрыло желание бросить ей в лицо обвинение в том, что она намеренно скрыла от
