об этом? Почему ты не сделал этого, когда вы трахались? — Спросил Картер, когда мы отбивали друг другу шайбу на льду нашими хоккейными клюшками.
— Не знаю. Я хочу, чтобы это был идеальный момент, когда я скажу ей это, но как мне найти этот идеальный момент? Ведь я никогда не говорил девушке, что люблю ее. — Рассказывал я ему свои мысли, глядя на него в замешательстве.
— Ты стал такой влюбленной киской. — Похлопал он меня по спине и забил шайбу в незанятые ворота как раз в тот момент, когда Генри разговаривал с тренером Хендерсоном.
Это тоже было странное сочетание, хотя он и был нашим тренером и должен был с нами разговаривать, но зная, что у Генри что-то происходит с дочерью тренера Хендерсона Арией после того, как он специально сказал нам, чтобы мы держали руки подальше от нее.
Я не мог сказать, что люблю ее в разгар секса, не так ли?
По крайней мере, не в первый раз.
Это должно было вырваться у меня, когда передо мной стояла моя девушка.
Пока мы продолжали разминаться на льду, забрасывая шайбы друг другу или в ворота, где впереди в полной экипировке стоял Генри, первые люди готовили все необходимое между сиденьями на трибунах.
На каждом сиденье было постелено темно-синее полотнище с красным названием нашей команды. На больших экранах, которые висели на высоких потолках над катком, транслировались первые сцены, чтобы проверить, все ли работает технически, и световые приборы.
— Здесь звонит мобильный телефон. — Крикнул тренер, набирая что-то на iPad.
— Уэстон, твой звонит.
Отпив из своей бутылки с водой, Чарльз протянул мне мой мобильный телефон, пока я катился по льду к скамейке запасных.
Я снял одну из своих перчаток, чтобы ответить на звонок, когда увидел, что мне звонит папа.
— Папа. — Сказал я, нажимая большим пальцем на зеленую кнопку и поднося телефон к уху. — Я говорил с тренером, и там осталось одно место. Ты даже можешь быть впереди.
Вчера вечером после тренировки, перед тем как пойти к Луне, я поговорил с тренером Хендерсоном, и, хотя билеты были проданы, тренер смог найти место для моего папы. Я хотел сказать ему об этом вчера, но батарея моего мобильного телефона разрядилась, и я не смогл ответить на сообщения Луны.
— Именно поэтому я и хотел поговорить с тобой. — Раздался его глубокий голос через микрофон мобильного телефона.
Я присел рядом с Чарльзом на скамейку.
Я прекрасно понимал, что сейчас услышу от отца. Какая-то ерундовая отговорка, почему он не может прийти на мою игру.
— Я не приду. — Монотонно повторял он.
От его слов у меня заложило уши и по позвоночнику пробежала дрожь разочарования.
Молчание.
Никто из нас ничего не говорил. Я слышал только звуки, свидетельствующие о том, что он сидит в машине.
Что я должен был ответить?
Сердце учащенно билось в груди, и я прикусил нижнюю губу клыками. Я не понимал, как сильно я кусаю тонкую кожу, пока не почувствовал во рту вкус железа.
— Должен ли я спрашивать почему, или ты не можешь придумать ни одной из своих дерьмовых отговорок?
— Уэстон, пожалуйста, следи за выбором слов.
Меня охватил гнев на его слова, потому что я был прав. У моего отца не было готового оправдания. Он не пришел только потому, что ему не хотелось.
Я хотел бы, чтобы у меня был такой отец, как Чарльз.
Теодор Уитфилд был не только одним из спонсоров нашей команды, но и живой легендой на льду. Этот человек был на каждой игре, а когда он не находился на одном континенте с Чарльзом, то следил за трансляцией.
Я не требовал от своего отца, чтобы он был точно таким же и смотрел каждую игру, будь то в прямом эфире или по трансляции, но какое-то признание от него — это то, что я так долго хотел почувствовать.
Каково это, когда твой отец смотрит хоккей и вскакивает с места, когда ты забрасываешь шайбу в ворота соперника.
— Отдохни, папа. Я понял. Пошел ты!
— Уэс.
Услышал я через телефон свое имя, но мой палец коснулся красной кнопки на экране прежде, чем он успел полностью произнести мое имя.
Я бросил телефон обратно в свою черную спортивную сумку.
— А он не придет? — Спросил Чарльз, который снял шлем и провел им по своим потным волосам.
— Конечно, нет. — Легкомысленно ответил я, и как раз в тот момент, когда я собирался снова выйти на лед, из-за угла появилась Ария с несколькими бумажными пакетами и поставила их на лед. Тренер Хендерсон заказал еду для всей команды в кафе, чтобы отпраздновать эту игру.
Вся команда собралась вокруг и ждала, пока Ария назовет еду, которую мы предварительно заказали вчера вечером.
— Уэс.
Чарльз подтолкнул меня локтем.
— А?
Чарльз кивнул в сторону Арии, на которой уже было надето джерси. Забавно было то, что это была фамилия Картера, Родс, с номером тринадцать на спине, а не фамилия Генри, тридцать четыре.
— Тосты «Гавайи» и какао. — Сказала она, держа в руках указанные предметы, когда я поднял глаза.
— Спасибо.
Я принял тосты и бумажный стаканчик с какао и положил оба предмета перед собой, между коньками.
Мальчики разошлись по своим местам и ели свои обеды, пока за скамейкой не остались только Картер, Генри, Чарльз и Ария.
— Уэстон сейчас немного рассеян. — Сказал Чарльз.
— Короткая ночь позади? — Рассмеялся Генри.
— Заткнись, Генри.
— Его отец не придет на игру. — Объяснил Чарльз.
— Засранец. — Пробормотал Картер с набитым ртом, доедая свой рогалик с беконом и яичницей.
— Неважно. Я все равно ничего не ждал от своего старика.
Я развернул сэндвич из прозрачной фольги и откусил кусочек.
— У тебя действительно есть Луна. — Сказала Ария, стоя рядом с Генри.
— По крайней мере, она носит его джерси. — Засмеялся Чарльз, и остальные присоединились к нему, кроме Генри и Арии, которые закатили глаза.
Мне совершенно не хотелось сейчас смеяться.
— Лучше засунь себе в рот свой гребаный сэндвич. — Шипел Генри.
Вскоре после того, как мы поели, а до конца обеда еще оставалось время, мы вчетвером вышли на улицу к Арии, которая поцеловала Генри на прощание после того, как ее отец, тренер Хендерсон, скрылся из виду.
Он смотрел ей вслед, и я проследил за его взглядом — на его лице была написана радость. Ария стянула через голову футболку с задним номером Картера, обнажив другую футболку с номером и фамилией Генри, под которую она надела свитер.
— Эта девушка — абсолютное безумие. —
