угощать конфетами. Все брали по одной, по две. Петь-Петух отказался.
Глава XI
Директора и главного инженера вызвали в Госкомитет по химии. Хотите, не хотите, заявил им Груздев, а в план будущего года впишем комбинату сдачу в эксплуатацию первого производственного потока волокна вепрон. В январе — феврале дадите пробную партию для Ветрогорской трикотажной фабрики, во втором квартале — промышленный выпуск. Торопитесь, друзья, до ввода комплекса осталось недолго, девять-десять месяцев.
— Но позвольте, — горячился Папуша, — там и конь не валялся. Строителям работы по горло. Толком еще не начат монтаж.
— А ты пошевеливай, на то ты заказчик. Помогай. Не будь сторонним наблюдателем.
И хотя комбинат не раз пользовался доброй поддержкой Груздева, спорить не пришлось. Директора-химики знали его повадку: приказывать не приказывал — просил. Но просьба — приказ.
— Любопытно получается, — задним числом шумел Пэ в кубе, — ему-то что: вепрон ускоряй! А вискоза пусть трещит?
…Дорога от заводоуправления до стройки что черное месиво. Не зря шоферы костят ее.
По ту сторону улицы уже развертывается строительство цехов вепрона. Бульдозерами снесены деревянные домики, сглажены огороды, а люди — большинство их рабочие комбината — кто с радостью, кто с ахами да вздохами переселились за два квартала отсюда в новые дома. Кому что: одним счастье — балкон, водопровод и ванна, другим — огород да колодезь.
— Товарищ Колосов! — кричит ему кто-то сверху, с лесов.
Закинул голову — оттуда смех. В предсумеречном закате маячат чьи-то кирзовые, облепленные глиной, сапоги.
— Не признаете?
По голосу угадал: Катюша, дочь начальника участка. Ох и девка! Никакой высоты не страшится. Над новым химическим корпусом возвели башенку. Вылезла из нее через окошко и свесила ноги. Малярит — загляденье: что кистью, что краскопультом.
Приложил ко рту рупором руки:
— Какого черта без страховки? Лихачествуешь?
— А вы чем отчитывать да ругаться, Николай Варфоломеевич, полезайте-ка лучше к нам. Стратосфера тут шик-модерн.
Увидел начальника участка, блондина лет сорока пяти, бесстрастно глядевшего вверх, и зло метнул в него:
— Ваша дочка когда-нибудь шлепнется оттуда. А вам хоть бы что!
— Ничего не сделается. Ей бы верхолазом, а не маляром работать.
Растерев ногой окурок, Николай стал подниматься с этажа на этаж по скрипучим дощатым настилам.
С лесов раскрывается панорама строительства. За ходом его, казалось бы, можно следить и отсюда.
На обширной площадке — строители, механизаторы. Экскаваторы роют котлованы. Пазухи фундаментов засыпают тысячами кубометров бетона. Идет кладка корпусов. На леса подаются кирпич, растворы, железные балки… Неподалеку возводят стены холодильно-компрессорной станции: вепрон требует определенной температуры, холод и будет нагнетать эта станция. А на заборе, огораживающем огромную площадку, красный плакат: «Сдать вепрон в срок!»
По сути создается еще один завод, оснащенный новейшей техникой. Проект предусматривает и разбивку сквера.
— Скверик… клумбочки… фонтанчик… Да пошел ты, главный, к черту! — разозлившись, утянул его с лесов Папуша. — Вот увидишь, с монтажниками не оберемся хлопот, столько горюшка хлебнем.
Тем временем на площадке частично уже идут отделочные работы, и хозяевами положения понемногу становятся монтажники. Они поторапливают строителей, ломая собственные графики. Медленнее подвигается монтаж в прядильном и химическом цехах вепрона, где, попросту говоря, строители запарились. Местами неправильно выполнена кирпичная кладка. Беспокоит и кровля: полмесяца позади, а ни метра брони не уложено. Медленно, крайне медленно остекляются цехи.
Да, главного инженера здесь недолюбливают — частенько срывает он прогрессивку. А тут еще, при выборочной проверке, контролеры Госбанка, финансирующего строительство, обнаружили немало приписок. Ряда работ, числившихся выполненными, в натуре не оказалось. Заказчик, доверившись бумаге, переплатил. Кое-кого за это в строительном тресте наказали, и попутно всыпали… кому? Директору комбината.
Надо, обязательно надо усилить контроль. И Папуша принял решение отозвать Шеляденко из прядильного, назначить его «полномочным представителем» на строительную площадку.
— Та що ты, голуба, — отнекивался Степан Петрович, — я в новом производстве, в полимерах… сам знаешь.
— Не прибедняйся.
— Зачем его туда? — заступился было Николай. — Не найдется, что ли, другого, помоложе? В его годы…
— Ты мени брось про годы! — взорвался Шеляденко и, к удивлению Николая, тут же дал согласие.
А потом сказал ему:
— Думаешь, Мыкола, нэ розумию що к чему?
— А тут и нечего разуметь. Надо быстрее пустить вепрон, вот и все.
— Человек ты головастый, а нэ кумекаешь. Хлопчика для порки — от що Папуше треба. Сам отвечать не хоче, а Шеляденко в случае чого можно и пид цэ мисце. — Закинул руки за спину, показав «мисце». — Нэ доглядел, мол, вин… Хитро?
Николай рассердился:
— Да нет же, тут без подвоха! Тебе доверяют технический надзор. Не каждому его поручишь.
— Що ты на бога мэнэ берешь?
И ненароком поделился озадачившим Николая казусом. Слесари ремонтировали центральные насосы. Разобрали и собрали их заново, но вместо обычных железных или чугунных деталей установили на растворители каустика бронзовые. А под каустик — кто не знает! — бронзу ставить не положено. Шеляденко разошелся: «Погибели на вас нэма! Я ось покажу вам… Хай вас бис…» Но тут послышался — принесла же его нелегкая — громовой директорский окрик: «Ты что на людей орешь?» — «Мени и тоби за тэ и платять гроши, що мы сволочь-начальство», — неудачно пытался отшутиться Шеляденко. «Значит, я, по-твоему, сволочь-начальство?!» — не поняв шутки, заревел Папуша. «А ты чого гавкаешь на мэнэ? Я хоч рабочему грубо, затэ правду-матку в очи. А ты лыбишься, щоб добреньким слыть: заробляешь соби дэшэвый авторитэт?» — «Вот как ты о директоре?» — «А що? Думав в плэчико цилуваты буду?».
Каждому свойственна своя слабость. Слабость Папуши, как и Шеляденко, в голосовых связках. Но что позволено Юпитеру, не позволено быку. Теперь можно понять, почему последнее время на оперативках директор игнорировал начальника прядильного цеха.
— «Полпрэдом» на стройку? — едко усмехнулся Шеляденко, следуя рядом с Николаем по дороге, вытоптанной тысячами ног. — Насолить хоче?.. Нэхай. Нэ для Папуши — для комбината туда пойду. — И деловито спросил: — Так що скажешь, главный инженер, когда цех сдавать? Кому?
— Надо подумать.
— Чого ж думать-то? Хай Вишня командуе. Баба-козырь.
Николай повернул к котельной. Цехи стоят почти что впритык. Те, кто в давние годы строил в Таборной слободке завод, поскупились на территорию, хотя вокруг земля пустовала. Словно предвидели, что придет век полимеров и надо будет закладывать новые корпуса.
— Так ты скажи Папуше, — крикнул издали Шеляденко, — нехай Вишню на мое мисце передвигает. Тебе вин послухае, а як що я скажу — назло по-своему зробыть… Можешь передать йому: Шеляденко на стройке не проштрафиться. Докажу!
— Докажи! Докажи! Все мы тебе спасибо скажем.
— Я человек слова!
Над рабочим словом смеяться нельзя. В крутильном цехе бригада Коничевой решила работать полтора дня в месяц на сэкономленном сырье. Худо-бедно, а это дополнительно пять тонн
