– Террористы закончились. Я имею в виду тех, кто участвовал в том покушении на государя. Да вот только… отчего он умер?
На какое-то мгновение Александр помрачнел, но затем справился с переживанием и глухо ответил:
– У моего отца было большое сердце, болевшее за каждого из его подданных. Четыре дня назад оно не выдержало.
– Мне жаль, – не нашел другого ответа Дмитрий.
– Жаль ему, – покачал головой император, потом, очевидно, что-то для себя решив, продолжил нетерпящим возражений голосом: – Вот что я тебе скажу, Будищев. Человек ты хоть и полезный, но все мои ближайшие помощники отчего-то злы на тебя. А коли я твою натуру правильно понял, через это может много крови пролиться. Но для меня и государства эти люди во сто крат нужнее, чем ты, тут уж не обессудь. Посему отправляйся-ка, брат, в отставку.
– Благодарю, ваше величество!
– За что же? – удивился царь, явно не ожидавший такой реакции. – Или ты не желаешь мне служить?
– Честно говоря, государь, меня Лорис-Меликов заставил заняться охраной вашего отца. Я не хотел этого назначения, а теперь не хочу еще больше. Ни службы, ни наград, ничего!
– И признания отца, а также титула? – прищурился император.
– Посмотрите на меня, ваше величество, ну какой я граф?
– Пусть будет так, – кивнул царь. – Не хочешь быть графом, твоя воля! Но без награды я тебя отпустить не могу. Сначала о делах прошлых. За дело на Бендесенском перевале Скобелев тебя против правил наградил пятым знаком военного ордена. Следовало бы заменить его на орден Святого Георгия четвертого класса, да он уже есть. Третий же класс подпоручику не по чину, а посему жалую золотым палашом с надписью «За храбрость». Что же касается спасения государя, то вот от него остался портрет.
С этими словами Александр протянул Будищеву небольшой овальный медальон с изображением покойного теперь уже императора в мундире гвардейского флотского экипажа. Для ношения на орденской ленте сверху было предусмотрено кольцо, а по ободку шел ряд мелких бриллиантов.
– Можешь гордиться, – продолжил государь, – не всякий адмирал такую награду имеет.
Что следует говорить в таких случаях, Дмитрий не знал, а потому принял знак монаршего благоволения молча.
– От меня же прими следующий чин, с ним в отставку и выйдешь. А напоследок я тебе уже как частное лицо скажу, уезжай на пару лет из России.
– Непременно воспользуюсь этой рекомендацией, ваше величество!
– Если есть о чем просить, говори сейчас.
– Никак нет! Хотя…
– Что?
– Со мной были отставной ефрейтор Шматов и сестра милосердия Штиглиц. Их заслуги в спасении не меньше моих.
– Ну, что касается баронессы, то это не твоя печаль, – усмехнулся в густую бороду царь. – А что до Шматова… а ведь я его помню… он тогда в госпитале, стервец, лежал раненый. Выперся передо мной, кальсоны грязные, сам на ногах еле стоит. Но герой!
– Так точно! Вы его еще крестом наградили.
– Было дело. И теперь своей милостью не оставлю. Быть ему потомственным почетным гражданином и наградных десят… нет, пять тысяч рублей. Можешь обрадовать.
– Благодарю, ваше величество.
– Тогда ступай.
Уже на улице ему встретился капитан Кох. Карла Ивановича тоже отставили от охраны первых персон, но, в отличие от Будищева, в отставку не выперли, а прикомандировали к министерству внутренних дел, пообещав со временем дать какую-нибудь не слишком обременительную должность. Узнав о том, что его бывший подчиненный теперь в Зимнем дворце, сдававший дела капитан счел необходимым встретиться.
– Весьма жаль, Дмитрий Николаевич, что все закончилось именно таким образом, – извиняющимся тоном заметил он. – Хочу заметить, что, узнав о вашем аресте, я со своей стороны дал вам лучшую аттестацию из возможных. Надеюсь, она хоть немного помогла вам!
– Благодарю, – кивнул отставной поручик, протягивая руку. – Для меня было честью и удовольствием служить с вами!
– И для меня, – отвечал ему Кох, обмениваясь крепким рукопожатием. – Кстати, новый начальник охраны получил высочайшее повеление при организации службы следовать вашему прожекту.
– Флаг им в руки, – усмехнулся Дмитрий, из деликатности не став упоминать про транспарант и паровоз.
– Но мне казалось, что вам будет приятно узнать об этом.
– Мне? Очень!
На этом они расстались, не имея более намерения встречаться и продолжать знакомство, случившееся при столь трагических обстоятельствах. Кох продолжил службу и, хотя никогда не занимал более заметных должностей, закончил ее в генеральском чине, окруженный всеобщим почетом и уважением. Будищев же…
* * *
– Граф! – заорал Федька, кидаясь навстречу однополчанину. – Отпустили? Что же ты не сообщил, я бы встретил!
– Тише ты, чертушка, ребра переломаешь, – сделал попытку увернуться от объятий Дмитрий, но не тут-то было.
– Ишь каков, – обиженно выговаривал ему однополчанин, продолжая сжимать в объятиях. – А я уж не знал, чего и делать. То ли новому царю в ноги кинуться, то ли на гауптвахту напасть.
– Только этого не хватало, – поспешила урезонить сожителя Анна, после чего все же поздоровалась с незваным гостем. – Проходите, Дмитрий Николаевич, располагайтесь. Кушать будете?
– С удовольствием, – отвечал ей Будищев. – А то на «губе» я завтрак пропустил, а во дворце не кормили.
– Во дворце?! – хором воскликнули удивленные хозяева.
– Ну-да, с самого утра забрали с Сенной и представили пред светлы очи нового государя императора.
– И… что? – напряженно спросил Шматов.
– Да все нормально, – поспешил успокоить приятеля Дмитрий. – Тебя скоро наградят, будешь потомственным почетным гражданином. Ну и денег немного отсыплют от царских щедрот.
– Ишь ты, – потрясенно прошептал отставной ефрейтор. – Потомственный почетный гражданин! Это же не фунт изюму…
– Вот-вот, выше только дворяне.
– Вот и славно, – заметила вдовушка, уставляя рядом с принесшим столь радостную весть гостем тарелки с разной снедью. – Откушайте, Дмитрий Николаевич, чем бог послал.
– А я смотрю, Господь вас не забывает, – ухмыльнулся Будищев при виде полной чашки наваристых щей, миски с холодной телятиной, а также полного графинчика с хлебным вином.
Дальше располагались квашеная капуста, заливная рыба и еще какие-то закуски. Судя по всему, его друзья не бедствовали, и это не могло не радовать.
– За такое грех не выпить! – заявил Федор, разливая водку.
– Ну, за свежеиспеченного потомственного гражданина! – поднял свою рюмку Будищев, после чего, легонько стукнув краями посуды, они дружно выпили.
