по этому поводу, в которых, несмотря на массу преувеличений, есть доля правды. В религиозные распри были вмешаны гражданские власти, к защите которых прибегал В. Власти ему не помогли, и он начинает подозревать, что начальство стоит на стороне мулл; муллы были, по его мнению, поборники неправды и нарушители правил Корана, данных Богом; стало быть, власти тоже виноваты в том, в чем обвинялось мусульманское духовенство. Отсюда зарождается недоверие и ненависть к властям, а под конец и полное непризнание их.
По мнению В., муллы нарушают волю Бога. А гражданские власти волю Царя, которому служат, так как не хотят стоять за правое дело. Он стал утверждать, что начальники изменили Царю и народу. Таким образом, в учение староверческого мусульманского общества вошло полное отрицание гражданских властей; староверы-мусульмане не признают только Бога и Государя. Ввиду постоянной измены и неправды, которые В. видел вокруг, он поставил себе целью охранять общество и особу Государя во имя Божьего закона. Он сочиняет молитвы за Царя, которые могут охранить Его от всяких бед и измены. Он называет свою общину Божьим полком, в котором сам состоит предводителем, „начальником дистанции“ и воином, которому по гроб нет отставки; цель этого полка – охранять особу Государя и блюсти чистоту нравов. Для образования членов полка В. основывает учебное заведение, в котором преподавалась священная наука „Гирфан“. Между тем идеи о своей высшей власти, высшем назначении и наконец о несправедливых преследованиях начинают прогрессировать. В. стал окончательно выше всех людей, он подчиняется только Богу и Государю, все же остальные не имеют никакой власти, никакого права над ним. В этой мысли его, по-видимому, утверждали галлюцинации зрения и слуха. Так в сцене у X. является белый старик, неизвестно как попавший в кабинет, и одним мановением головы освобождает его. К нему по ночам являются татары, срывают двери и окна, но вреда никогда не могут нанести. Все несчастья только утверждали В. в правоте его и несомненности его высокого назначения; он всецело отдался своим мистическим грезам, за пределами которых для него ничего не существовало».
В какой степени учение параноика Ваисова было воспринято его учениками путем прямого внушения и упрочилось в их умах во всей его полноте, показывает следующий случай:
«Шестеро татар, арестованных в 1885 году вместе с В-м за вооруженное сопротивление при описи дома В., на следствии показали, что сопротивлялись „по закону и в силу закона, по повелению Бога-Царя и по приказанию духовного отца В.“; они защищали молитвенный дом отца В., шли на защиту единодушно, так как у них одно тело и одна душа, что делает один, то делают и все, все подписались под протоколом следующим образом: „Проклятие Божие нечестивому народу (3 раза), аминь. Мы, Божьего полка страдающий, захваченный последователь пророка Авраама, такой-то“. Все обвиняемые отказались принять обвинительный акт в силу того, что в нем они названы были крестьянами, а не староверами-мусульманами; на суде отказались от защитника, так как у них один защитник духовный отец В. Это поразительное единодушие и фанатическое следование словам В-ва заставляло пренебрегать всех последователей В-ва всеми наказаниями и лишениями».
Один из ревностных последователей Ваисова И-в во время ареста проявил резкое сопротивление властям. «При вручении И-ву, как обвиняемому, повестки в суд, последний заявил, что ее не примет, так как в ней написано „крестьянин“, а он не крестьянин, но духовный сын В-ва. На суде на все вопросы председателя И-в отвечал с криком: „Никак меня не зовут, какой я подсудимый, не признаю ваш суд, знать никого не хочу, антихристы, проклятые, анафемы. Государь пусть меня судит, верховный суд, Великий Государь и Оттоманская Порта, в Иерусалиме буду судиться“. Будучи отправлен на испытание в Казанскую окружную лечебницу, он был выпущен как неисправимый фанатик, раз навсегда подчинившийся известному авторитету и вне его не желающий ничего ни видеть, ни слышать».
Хотя И-в признавал Ваисова, как и все его последователи, за великого дервиша-праведника и мученика и подобно ему не признавал себя «крестьянином» на том же основании, как и сам Ваисов, то есть ввиду отсутствия у него креста, и также не снимал шапки в присутственных местах, расставаясь с ней только на время сна, И-в, к сожалению, не был признан врачами больным т. н. индуцированным помешательством.
В Судебной Палате, где экспертами были вызваны я и Я. Боткин, бывший в то время директором лечебницы, повторились в сущности те же сцены брани по отношению к суду и крайнего раздражения при расспросах и требовании снять шапку, доходящего до степени умоисступления, сопровождавшегося резким приливом к лицу, общим дрожанием тела и беспрестанными неистовыми криками, вследствие чего И-в был выведен из залы заседания. К сожалению, и здесь директором лечебницы И-в был признан душевно-здоровым лицом, тогда как мной было дано мнение в пользу существования у И-ва душевного расстройства, и, я думаю, к тому имелось более чем достаточное количество фактических данных.
Супоневская психопатическая эпидемия в Орловской губернии
Следующая психопатическая эпидемия религиозного характера случилась в г. Супоневе Орловской губернии лет 5 назад и состояла в следующем[147]:
«Дело началось с чтения Св. Писания, к чему присоединилось вскоре его толкование, – это и дало повод говорить о штунде. Василий Д., инициатор религиозно-этического возбуждения, истерик с параноической окраской, проповедовал со странностью, сильно действовавшей на слушателей. Свидетели, вызываемые в обвинительном акте, на доследовании показали, что они не могли, не имели силы, не смели противиться властному и страстному слову Василия Д., должны были принимать его толкования, должны были приходить на собрания. Их воля была аннулирована и совершенно подчинена слову учителя. В сущности, это был до сего времени довольно обычный истерический порыв нравственно-религиозной экзальтации, под влиянием страстной проповеди истерика – может быть, слегка параноика „среди дегенеративно-истеричного населения“.
Влияние внушения здесь стало сказываться с обычной силой, и дело пошло crescendo[148] – тем более что „первоначальное, чисто этическое, духовное движение“ не встретило со стороны местного духовенства никакого порицания; но не так отнеслись к нему местные административные власти, а также некоторые из лиц, доходам которых грозила проповедь воздержания от алкоголя, – тогда еще в Орловской губернии не была введена винная монополия. Начались мелкие преследования, науськивания остального, точно так же крайне нервного, неустойчивого, дегенеративного населения. Василий Д. ходил с барками на юг и предпочел перезимовать на юге; Осип Потапкин с женой поехали искать себе земли на Кавказе и встретились там с сосланными хлыстами. У обоих, мужа и жены – по их
