— Ген, она говорит: жаль, что ты бесплатный гость! Она бы включила в счет дополнительную плату за мытье столь больших площадей тела! Ну как тебе?
— Сначала было неловко, а теперь ничего, привык!
— Тогда иди сюда!
Служанка как раз закончила ополаскивать Марка из шайки и сама мягко подтолкнула его в направлении бассейна.
— У меня такое впечатление, что там очень горячая вода, — опасливо заметил Марк.
— Абсолютно верно.
— Может, для неяпонцев это вредно?
— Залезай! Это необходимо. Разве ты не заметил, что здесь нет отопления? Горячая ванна нужна, чтобы после нее ты часа два не ощущал холода.
— А когда пройдут два часа?
— Тогда будем греться саке и любовью.
Вода сначала показалась Марку неимоверно горячей, он собирался было вежливо отказаться от столь жестокого прототипа русской парной, но заело самолюбие: как это такое нежное создание сидит там и хоть бы хны, а он не сможет!
Но поухать и покрякать пришлось изрядно!
— Ты знаешь, вода в бассейне специально не подогревается?
— А как же?
— Она подается из горячих подземных источников с очень целебной водой. Поэтому, обосновавшись здесь, матушка очень скоро разбогатела. И продолжает богатеть.
— А ты — наследница гостиницы?
— Нет. Мать говорит, что я уже не японка, хотя родилась и выросла здесь. Тогда считалось престижным учить детей в развитых странах мира, чтоб набрались ума и приехали на родину совершать экономический рывок. Мама послала меня, во-первых, потому, что мне было у кого остановиться в Европе, во-вторых, сказала: девушка с японским образованием останется японской девушкой со всеми вытекающими последствиями. А получив хорошее образование в Европе, я всегда буду иметь хорошую работу в хорошей фирме. Она у меня дальновидная женщина: с гостиницей всегда можно прогореть, вдруг, скажем, источник иссякнет… Но я — глупая дочь умных родителей, химия мне впрок не пошла, и добрый папочка, учитывая мои способности к языкам, дал мне гуманитарное образование, а под его влиянием во мне мало осталось японского. Разве что внешность. Так что на роль хозяйки японского пансиона уже не гожусь…
Когда они хорошенько пропарились, служанки привели их в комнату, отведенную Марку. Там он узнал, что его номер имеет не цифровое обозначение, а называется «клен». Потом он пил саке и находил ее вкус своеобразным, пробовал есть палочками, неуклюже ковыряясь в миске с экзотическими кушаньями, отчего Кристина посмеивалась над ним.
Затем девушки унесли низенький столик, с которого вкушали и выпивали, из стенных ниш достали постели и ушли, оставив их вдвоем.
— Я тебя немножко обманула, — сказала Кристина, смущаясь.
— Только немножко?
— Да-а. Я не знаю много способов…
— К сожалению, я тоже не профессор сексуальных наук.
— Что же делать?
— Экспериментировать.
Удивительная это была ночь. Марк не переставал поражаться себе, своей прыти. Потом Кристина призналась, что во время ужина в еду добавлялись некоторые снадобья, да и бассейн с горячей водой, бьющей прямо из-под земли, действует на человека возбуждающе. Марк же сделал вывод, что в этом повинны не только снадобья и целебная вода. В перерывах между любовью он иногда в приступе страха от того, что может умереть от счастья, поднимал голову от россыпи шелковистых черных волос Кристины и оглядывал тонкие, оклеенные бумагой перегородки и стены, видел, как подрагивают они под неистовым весенним ветром, и понимал: в таком хрупком домишке, на таком небольшом островке, можно любить только так — неистово и страстно, потому что каждая ночь может оказаться последней…
4
Когда силы иссякли, они лежали рядом и слушали завывания огромных воздушных потоков, рвущихся то с гор в море, то с моря в горы.
— Я боюсь Японию, — прошептала Кристина, теснее прижимаясь к Марку.
— Почему? Мне показалось, ты ее любишь.
— Люблю — это же родина. Но и боюсь. Я безумно люблю жизнь и все ее радости, а здесь с малых лет учат красиво и правильно умирать!
— Так живи в Германии, а сюда приезжай разрядиться.
— С тобой я могла бы жить где угодно, но ты почему-то не хочешь брать меня замуж…
— Что?!
Марк даже привстал на локте.
— Видишь? Сама мысль об этом приводит тебя в ужас!
Марк тихо засмеялся и упал на плоскую подушечку.
— Перестань издеваться! Твой отец никогда не разрешит тебе идти за меня!
— У меня еще есть мама.
— Она разрешит?
— Да. Ты ей понравился.
— Когда успел? — снова удивился Марк.
— Когда в гостиницу поселялся. Она тихонько наблюдала за тобой…
— И в бане тоже?! — ужаснулся Марк.
— Нет, — засмеялась Кристина. — Она всю жизнь работает с людьми, ей достаточно минуту понаблюдать за человеком, чтобы понять его характер. Мама сказала, что я тебя не заслуживаю, но сказано это было одобрительно.
— Тогда надо жениться?
— Конечно, надо!
— Слушай, я все думаю знаешь над чем. Кто за тобой гнался, тогда в поезде, когда мы с тобой встретились впервые?
— А. Это неонаци. Я кое-что про них писала, потом приехала еще раз, и меня кто-то из них узнал…
— Если хочешь, чтобы я женился на тебе, брось эту работу.
— А что же я буду делать?
— Вести курсы японского языка.
— Это скучно.
— После курсов будешь помогать мне.
— Воровать?
— Я не вор.
— А я всегда думала, что ты на гангстера не похож.
— Ты знаешь, кем работает твой отец?
— Конкретно не знаю, но догадываюсь, что он исполняет какие-то секретные миссии.
— Вот, считай, что я тоже занимаюсь этим. Настоящее мое имя Марк.
— Марк, — повторила она. — Ну вот, теперь буду путаться!.. Нет, не бери меня своей помощницей!
— Почему?
— Я уже подвела отца. Я ненадежный человек! Но он не знает об этом.
— Как ты могла его подвести? Ты же не работаешь на него.
— Конечно, он и близко не подпустил бы меня к своим делам. Однажды я была у него в Мюнхене. Честно скажу: пришла поклянчить денег. А он как раз проводил совещание с этим толстяком Лазкиным и с той бабой, что ехала с тобой в поезде. Мне невтерпеж было, поэтому я вертелась около двери, не хотела подслушивать, но услышала: говорили о России, каком-то ура-ле, да?
— Есть такое место.
