не обвалится сразу же под колесами «Камчатки», граф тогда проскочит и гонка будет выиграна, потому что дальше таких возможностей для обгона уже не будет. Я бы рискнул, успел подумать он и увидел, что Ново-Сила тоже рискует и с маху бросается на обочину, и земля тут же обрушивается под ним.
По затяжному подъему за лидерами неслось уже не менее двух десятков машин, и, стало быть, не менее двух десятков гонщиков, кроме Ханта, Портаго и Лучникова, стали свидетелями трагедии. Не говоря уже о пассажирах и пилотах целой стаи вертолетов, не говоря уже о миллионах телезрителей.
Потерявшая почву под колесами «Камчатка» влетела в торчащий из пропасти каменный зуб и перевернулась в воздухе. Удар, видимо, оказался так силен, что сорвало ремни безопасности, и тело графа Новосильцева вылетело из сиденья, словно из катапульты. Мгновение – и тело, и машина исчезли на дне пропасти. Взрыва бензобака в реве моторов никто не услышал.
Впоследствии все участники гонки признавались, что испытали мгновенный шок при виде гибели «Камчатки». Притормозил даже лидер Конт Портаго, потерял несколько мгновений даже Билли Хант. Это позволило Андрею Лучникову обойти их обоих и вырваться вперед, ибо он не притормозил и не потерял ни одного мгновения. Впоследствии он признавался сам себе, что с самого начала, уже с того вечера, когда Володечка объявил о своем намерении участвовать в гонке, он в глубине души представлял себе нечто подобное и точно знал, что не притормозит и не потеряет ни одного мгновения, потому что в этой гонке должен был победить не Новосильцев и уж тем более не Лучников, но СОС. Разгоняясь под дикий уклон к селению Парадиза, он увидел на холме греческую церковь, хотел было перекреститься, но подумал, что потеряет на этом долю мгновения, и не стал креститься, он только прошептал: «Царствие Небесное! Царствие Небесное тебе, Володька! Царствие Небесное, „Камчатка“, Ново-Сила! Сильный друг моей жизни!»
– Царствие Небесное! – прорычал он, глянув в зеркало на раскоряченных, взлетающих в этот момент над виражом «фламенко» и «охотника». Он преисполнился вдруг ярости и вдохновения и понял, что победил.
Когда на экране телевизора появилось распростертое на камнях тело рыцаря в галльском шлеме, все в вертолете перекрестились, и Таня перекрестилась – впервые в жизни. У всех в глазах были слезы, а Тимоша Мешков рыдал, как ребенок.
Между тем вертолет летел над трассой гонки, и Таня, не успев еще осмыслить того, что она сделала первый раз в жизни, посмотрела в окно на другом борту вертолета и вдруг отчетливо увидела на вершине холма белый кемпер и лежащего на крыше человека с винтовкой. Она схватила за плечо Востокова и показала рукой, не в силах вымолвить ни слова. Востоков мгновенно включил свою мини-рацию.
– Саша, внимание! Белый кемпер «форд» на холме сразу за Парадиза. На крыше снайпер!
От летящей впереди стайки вертолетов мгновенно отделился один, реактивный «дрозд», и резко пошел вниз. В машине «Курьера» успели заметить, как тень вертолета легла на белый кемпер, как дернулось плечо снайпера – выстрел. В следующее мгновение караван гонки стал заворачивать за огромные скалы по висящей над морем каменистой узкой тропе к Новому Свету. Пилот забрал мористее, все бросились к левому борту и радостно вздохнули – впереди по-прежнему мчался ярко-красный «Питер-турбо».
– Господь направил ваш взгляд, мадам, – прошептал Фофанов и поцеловал Тане руку.
Лучников, естественно, ни выстрела, ни самого снайпера, целившегося в него с холма, не заметил. Не мог он видеть и трех молодцев, выпрыгнувших из вертолета Чернока прямо на крышу кемпера и обратавших снайпера. Он вообще предпочитал почему-то как бы не замечать мер предосторожности, которые друзья принимали для его защиты, хотя и понимал, что «группа немедленных действий», подчиняющаяся прямо Черноку, а следовательно, СОСу, всегда наготове. Рваное пулевое отверстие в левом заднем крыле «Питера» он увидит позднее. Сейчас он летел к роскошной, застроенной в псевдогенуэзском стиле, ликующей Сугдее, к победоносному финишу.
Вечером в «Каховке» Лучников с друзьями и Таней, сбежав от гостей в «башенку», смотрели по программе Ти-Ви-Мига первый допрос снайпера. Это был тридцатилетний, подстриженный «под ежик» тощий субъект, как ни странно, очень напоминающий Ли Харви Освальда. Он говорил чисто по-русски, без всяких наслоений яки и, следовательно, происходил из врэвакуантов. Никто, впрочем, не мог его опознать. Делались предположения, что он из Северо-Западной части Острова, оттуда, где в районе Караджи и Нового Чуваша существовала довольно замкнутая колония потомков гвардейских казаков, самый надежный резерв волчесотенцев.
Развалившись в кресле и закинув ногу на ногу, преступник улыбался со сдержанной наглостью, со спрятанным перепугом, но и не без некоторого удовольствия: все-таки такое внимание.
– Ваше имя, сударь? – вежливо спрашивали его стоящие вокруг осваговцы.
– Иван Шмидт, – улыбался преступник и махал рукой. – Зовите меня Ваней, парни.
Он категорически отрицал какое бы то ни было свое участие в покушении на нового чемпиона, а от улик, столь уж явных, просто отмахивался. Винтовка со снайперским прицелом лежала на столе, и несколько раз камера показывала ее крупным планом. Да что вы, господа, улыбался Иван Шмидт, я и не думал стрелять, я просто смотрел на гонку, просто в прицел смотрел одним глазом, чтобы лучше видеть. По сути дела, эта штука для меня и не оружие вовсе, а что-то вроде подзорной трубы, мило-стидари, вот именно, подзорная труба, иначе и не скажешь. Когда у меня нет под рукой бинокля, я смотрю вот в эту подзорную трубу, господа.
– Значит, это подзорная труба, господин Шмидт? – спрашивал осваговец, показывая на вещественное доказательство.
– Вот именно, вы совершенно правы, – улыбался господин Шмидт.
– Для чего же к подзорной трубе, господин Шмидт, приделана винтовка? – спрашивал осваговец.
– Ну, знаете… – мямлил преступник, потупляя глаза, а потом, глянув исподлобья, зачастил, мелькая обворожительной вкривь и вкось улыбкой: – Ну, знаете… иногда… когда у меня нет под рукой оружия, я, конечно, использую эту подзорную трубу как винтовку, но… господа, в данном случае я же не мог стрелять в нашего русского чемпиона, даже если это и товарищ Лучников, ведь я же патриот, господа, да и вообще, господа, чего это вы меня так, понимаете ли, грубо схватили, мучаете бестактными вопросами, позвольте вам напомнить о конституции… вы же не гэпэу, а?..
Ти-Ви-Миг оборвал тут прямой репортаж, и на экране снова замелькали кадры Антика-ралли. Теперь будут непрерывно повторять эту программу, пока во всех барах по всему Острову публика не изучит досконально мельчайшие эпизоды гонки от ее головы до хвоста.
– Завтра мерзавца выпустят под залог, и начнется бесконечная следственная и судебная волокита, а он тем временем смоется куда-нибудь в Грецию
