— Весьмир отрезал мне голову? — Лис не верил своим ушам.
— А я говор-рил, а я пр-редупр-реждал, — Вертопляс подпрыгивал на шестке, как воробей. Хотел, наверное, чтобы его похвалили за сбывшееся пророчество.
Княжич понимал чувства вещуна, но не мог найти для него добрых слов. Да и вообще пока никаких слов не мог найти.
— Дайте зеркало, — наконец выдавил он, отлепив язык от сухого нёба.
Май сунул ему в руки потемневший от времени серебряный оклад, и Лис вцепился в него, как в последнюю надежду.
— Хм… я что-то не вижу шрама.
— Потому что башка твоя дур-рная ещё пар-ру зим назад пр-рир-росла, — пояснил вещун. Уже не воронёнок, да. Выросла птичка.
— А почему я так долго не приходил в себя?
— Сложно сказать, — пожал плечами Май. — Возможно, всё дело в живой воде.
— Так нужно было достать мертвую, чтобы срастить раны.
— Мы так и сделали. Не сразу смогли достать фиал. Был бы ты не бессмертным, упустили бы время. А так, считай, повезло. Сделали всё, что могли.
— Шестнадцать зим, Май! Неужели у нас в Нави мало героев, способных отгадать загадки хозяйки Непуть-ручья?
Советник вздохнул:
— Героев, может, и немало. Да только кидать клич во всеуслышание было нельзя. Мы, понимаешь ли, пытались сохранить в тайне, что ты… скажем так, не совсем жив.
Лис вытаращился на него:
— Погоди… хочешь сказать, никто не знает?
— Ну, почти никто. Есть несколько доверенных людей. И одна доверенная ворона. В Диви точно не знают.
Вот это да! Княжич ещё от первого потрясения не отошёл, а тут уже следующее подоспело.
— Май, расскажи по порядку, как всё было. Мне нужно знать.
И вещун поддержал:
— Да! Р-расскажи ему, ничего не скр-рывая!
Советник придвинул кресло к камину, уселся в него, сплетя руки на груди (он и правда теперь ходил без трости, но всё ещё заметно хромал).
— Это будет долгая история. Сначала я Весьмира всё-таки поймал. Увидел, как он выходил из стены, что окружала Василисину башню, и что-то мне его вид не понравился. Добрые дела с такой рожей не делаются. Решил окликнуть, а он — дёру. Бежать мне за ним — всё равно не угнаться. Ну я и метнул трость. Сбил гада с ног. Тот упал, сумка раскрылась, а из неё твоя голова покатилась… что я тогда пережил, словами не передать. Не знаю, откуда силы взялись, но я в один прыжок оказался на негодяе верхом и вдарил ему так, что пару зубов выбил. Ну и вырубил. Он даже ничего колдануть не успел. Пока валялся, я кликнул Олира-младшего. Помнишь, которого ты следить приставил? Вот с ним на пару и дотащили Весьмира до подземелий, связали. Когда он очнулся, я сам с ним поговорил.
— Пытал, что ли? — Лис думал, что не может уже удивиться сильнее.
Май, который всегда слыл противником пыток, неохотно кивнул.
— Да там особо трудиться не пришлось. Он всё по моему взгляду понял. Сказал, мол, не похож я на человека, которому пытки в радость. Но также не похож на того, кто остановится. Поэтому, мол, давай уж поговорим. Ну, мы и поговорили.
— И о чём же?
— Во-первых, Весьмир просил передать тебе свои извинения.
Лис презрительно фыркнул.
— Неужели? Надо же, какой совестливый.
— Во-вторых, сказал, что не собирался тебя убивать, только хотел обезвредить. Чтобы Дивь получила отсрочку. И чтобы зима закончилась. А он уж всяко попытается убедить царя Ратибора поделиться перстнем. Потому что нет другого способа спасти Василису.
— Эх… — Это известие расстроило княжича больше всего. Признаться, он всё ещё надеялся на чудо. Что ж, значит, снова придётся добывать перстень. Любой ценой.
— В общем, отпустил я его, — потупился Май. — Чародей был убедителен. Поклялся, что принесёт перстень сам. И сгинул. Никто не знает, где он сейчас. Может, у царя Ратибора в подземельях. Может, помер давно. А может, сбежал.
— Спасибо, хоть голову мою ему не оставил, — скривился Лис, невольно ощупывая шею.
— Мы до тела твоего не сразу смогли добраться, — продолжил оправдываться советник. — Я же через стену ходить не могу, а она сплошная — ни ворот, ни дверцы. Вертопляс в два счёта перелетел, конечно. Подтвердил, что ты там лежишь бездыханный рядом с матушкой. Но вороне тебя не унести — силёнок не хватит. Думал разобрать стену по камушку — тоже не вышло.
— Конечно, не вышло. Она же заколдованная, — Лис поискал глазами кувшин. Его мучила жажда. Шутка ли? Шестнадцать зим не пить!
— Но потом я вспомнил твой рассказ, что башня связана с подземельями.
— Но там же куча ходов! И Горынычи!
— Потребовалось немало времени, но мы тебя вытащили. Кстати, я нарисовал карту подземелий. Так, на всякий случай.
— О! Храни её как зеницу ока. Или… лучше отнеси в малую сокровищницу. Там защита надёжная — и мышь не прошмыгнёт.
— Только не говори, что дашь мне ключ, — хмыкнул Май.
Его недоверие было понятно. Прежде Лис с ключом никогда не расставался. Вот только ему самому такая карта была без надобности — со знаком Кощеева наследника на плече он прекрасно чувствовал направление и ни за что не заблудился бы среди извилистых коридоров.
Вместо слов княжич снял с шеи ленточку с ключом, протянул советнику и ещё пару мгновений наслаждался потрясённым выражением его лица.
Даже Вертопляс не удержался, каркнул: «Одур-реть» — и едва не навернулся с шестка. Май погрозил вещуну пальцем, мол, не сквернословь почём зря, и принял дар обеими руками, как величайшую драгоценность. Лис понимал: дело вовсе не в сокровищах, которые хранились за дверью. Ключ сам по себе был сокровищем — символом их взаимного доверия и примирения.
В зеркале
