деревня без исключения. И на скрип двери они среагировали как единая стая. Все сразу замерли, а вот затем рванули ко входу. Я в первую секунду растерялся, а вот затем набрал воздуха в легкие и проорал-пропищал:
— В очередь, сук… э-э-э… Пресветлого дети! Передавитесь нафиг! В очередь!
И толпа как по команде отхлынула. Я обвел собрание хмурым взглядом, отметив, что народ здесь как на подбор — все красавцы, особенно девки. Хотя ожидаемо. Сплав наций в чистом виде. Я уже знал, что деревня подчинена напрямую короне, и народ здесь живет вольготно и лениво, основной доход получая от пятилетних контрактов в армии королевства. По этой же причине женское население молодого возраста явно превалирует над мужским.
Закралась даже шальная мысль, что тут просто идеальное пастбище для вампира… Мда… Пастбище. Только подождать пока благодать от прежней пардии немного рассеется. Я-то её явно не пополню. И не смогу, да и не хочу.
Впрочем, мне тут надо просто пересидеть до окончания операции инквизиторов, а оседать на кормление как-то не хочется, да и вероятность разоблачения на длительном периоде времени очень даже не малая. Хотя… это как стараться. Но в любом случае — я лучше по Кольцевой дороге бродить буду!
Народ выстроился в длинную колонну. Но не так все просто оказалось! Наиболее теологически активные старухи быстро выгнали из начала процессии всю молодежь и вскоре потянулись в тесный главный зал храма.
Я чуть постоял в сторонке, наблюдая жаркие моления, а затем свалил в подсобное помещение, потому что заметил явное возрастание давления на мою вампирью сущность. Надо же! Эти чертовы молельщицы всей толпой создают какое-то заклинание против нежити.
Бабки молились долго. С расстановкой и изобретательностью. Как будто им что-то мешало ходить сюда, пока не было пардии. Но вот. Вероятно порыв благочестия.
Уже после обеда пошли люди среднего возраста, а под вечер и толпу молодежи загнали. Как я понял, те особо не рвались, но старшие родственники заставили. И девок с парнями уже куда меньше интересовал храм, чем моя личность.
А еще я обратил внимание, что эти негодяи почти поголовно попадают под очарование вампира, которое под святым давлением начало работать даже лучше, чем раньше, вероятно добавляя моей персоне в глазах молодых прихожан этакий ореол загадочной страдательности. Ну да… Колбасило меня здорово, и люди это как-то чувствовали.
И… Девки… Они смотрели на меня во все глаза и только ждали… Чего и сами не понимали, но ждали… Раздолье для вампира. Портило впечатление только то, что и парни тоже оказывали мне неприкрытые знаки внимания. Я далек от мысли, что здесь процветает такая содомия. Но они же думают, что я девка, вот и настраивают себя. Ошибочно, но все-таки.
Лучше всего было бы сидеть в подсобке, но я быстро выяснил, что каждая партия молельцев не уйдет, прежде чем не увидит меня. Так что за день выработался приемлемый план действий. Я слушал шуршания, и прикинув, что люди полчаса помолились, выходил к народу, глубокомысленно освящал молельцев лежачими восьмерками, и только после моего ухода те все-таки освобождали помещение.
Бдительности я не терял, и когда один из парней постарался зажать меня в углу, без затей врезал ему в лоб зажатым в руке стальным символом веры. Как кастетом, потому что у того и ручка с одной стороны была приделана. Переборщил, потому что у нахала на лбу этот знак и отпечатался. И с улицы потом еще долго доносились взрывы веселого смеха, когда чуть позже этот придурок хвалился такой меткой.
Самым неприятным за весь день был многократно повторенный на десятки ладов один вопрос — когда я начну справлять требы. А их накопилось немало. И дети родились, и пара свадеб дожидались, да и несколько старух спешили исповедаться перед смертью.
Но этот вопрос застал меня врасплох только в первый раз. Я тогда прикинул, сколько времени инквизиторы будут стараться, и веско пропищал:
— Ждем! Пять дней. Мне надо полностью вступить в служение. Потерпят ваши младенцы и молодожены.
— Так это… — уперлась какая-то старуха. — Смерть-то ждать не будет. Прасенишна того и гляди преставится.
— Потерпит и она! — отрезал я, вспомнив что слышал про эту старуху. — Смерть склоняет голову перед Пресветлым!
Только после заката я вытурил нацелившихся на второй круг бабок и запер дверь, мечтая только об одном. Лечь спать! Давно такого со мной не случалось. И пусть кровати в храме не было, но я и на полу прекрасно устроился. Так-то у пардии был маленький домик позади храма, но я туда даже не заглядывал. Покидал укрытие от поисковой магии только на несколько минут, требуемых добежать до сортира.
Однако меня разбудили уже через час. Я посмотрел в глазок двери и увидел переминающуюся массивную фигуру. Вздохнул, открыл дверь и окинул взглядом пустую площадь, на которой светились только окна трактира, где гулянка была в самом разгаре.
Затем перевел взгляд на визитера. Трактирщик. Упитанный розовощекий мужик пытался рассмотреть меня в темноте сальным взглядом, сжимая в одной руке бутылку вина, а в другой пучок тонких колбасок, здорово смахивающий на букет.
— Я вот подумал, сестра Димония, — начал он, — Что надобнать нам отметить начало вашего служения.
Мог бы и не говорить. Все его намерения на морде написаны. Я только подумал, что просто захлопнуть дверь будет недостаточно. Продолжит же стучаться, паразит. А трактирщик продолжил:
— Я своей сказал, что пошел корму скотине задать, и к вам.
Первый смысл так себе… Корму скотине, значит… Но второй еще хуже! Я молча, без замаха влепил визитеру в лоб святым кастетом и захлопнул дверь.
Нет, мелькнула напоследок мысль, колбасу может и стоило взять. Так-то я не ел весь день, но и не хотелось. Меня уже здорово доконала магия места. Но в любом случае, брать что-то у таких визитеров я не буду! Ну разве что кровь… покрутилась на краю сознания предательская мысль, которую я тут же загнал обратно.
Однако через час в дверь снова стали стучать. Но уже тихо и как-то робко. А еще и поскреблись.
Я ворча открыл и посторонился, потому что внутрь храма нагло просочилась симпатичная девица, которая почему-то держалась обеими руками за ягодицы.
— Ах, сестра Димония! — прошептала она. — Можно я в храме постою всенощную? Мне некуда податься! Меня родители застукали, когда я хотела… Ну… Тут с одним… На сеновале… Но сразу и застукали. Так вожжами
