—Почему ты отпустил меня тогда, в сентябре?— прошептала она, чтобы прервать молчание.
—Чтобы ты не ушла от меня сейчас,— Эдвард встал и накинул на плечи халат.— Скоро подадут завтрак, прикройся, пожалуйста.
В дверь постучали, и Юля быстро забралась под одеяло. Молодой человек в синей форменной куртке протянул Эдварду огромный букет из алых роз, закатил тележку в номер и принялся сервировать невысокий прозрачный столик на витиеватых ножках у окна, позвякивая фарфоровыми чашками и блюдцами с синим орнаментом. Несмотря на дурманящий разум аромат свежей выпечки, есть не хотелось.
—Для самой лучшей девушки на свете,— Эдвард улыбнулся и положил цветы ей на колени. Она вспомнила такие же, оставленные в одном из отелей Москвы: «Ах, львенок, львенок… Что-то не сходится. Если ты такой ловелас, то почему с пониманием и трепетом ожидал, пока я буду действительно готова к отношениям с тобой? И ведь предложение сделал».
—Поставьте цветы в воду,— резко бросила Юля молодому человеку. Тот, до этого момента упорно не замечавший ее, с готовностью подхватил букет и поставил в привезенную специально для него широкую стеклянную, с алой лентой по центру, вазу.
Эдвард рассчитался с ним и, закрыв дверь, уселся в красное кресло у стола.
—Присоединишься или подать в постель?— уголки губ дрогнули, но во взгляде его появилась настороженность.
—Не нужно в постель.
Юля выбралась из-под одеяла, закрылась в ванной и присев на тонкий краешек джакузи уставилась на кольцо, надетое однажды на ее палец Робертом. Оно вернуло Юлю в тот волшебный вечер: «Что же ты сделал с нами, львенок? Что я сделала? Какое-то наваждение».
—Джулия,— окликнул ее Эдвард.— Остынет все.
—Иду,— Юля включила воду в раковине, почистила зубы и вернулась в номер. Эдвард сидел с чашкой в руках и задумчиво смотрел в окно.
Юля опустилась на краешек второго кресла и налила себе немного чая: «Роберт знал, что я люблю кофе по утрам!— кольнуло ее очередное воспоминание.
—Красиво здесь!— вздохнул Эдвард и повернулся к Юле.— Виктор предлагает мне остаться. Это, конечно, исключено, но квартиру где-нибудь на набережной я приобрету.
—Да,— рассеянно кивнула Юля, вспомнив хоромы Сергея, напоминающую музей. Туда бы ей точно не хотелось возвращаться.
—Что с тобой, девочка?— Эдвард отставил чашку.— На тебе лица нет. Иди ко мне.
Юля покачала головой и оторвала маленький кусочек от круассана.
—Я совсем запуталась,— она подняла руку с кольцом.— Что теперь мне делать?
—Ничего,— пожал плечами Эдвард.— Приедет Роберт, я ему все расскажу сам. Но если ты по-прежнему намерена выйти за него замуж, то выкручивайся сама. Я устал от твоих перепадов настроения.
Юлю бросило в жар, и она, вскочив со стула, прошлась по комнате. Эдвард, вытянув ноги, взял в руки свежий номер газеты «Коммерсант». Она подскочила к нему и выхватила печатный листок у него из рук.
—Что ты такое говоришь?— крикнула она.
—Здравствуй, Роберт номер два!— рассмеялся он и, с легкостью поднявшись, заключил ее в объятья.— А ты что такое говоришь? Мы с тобой вчера по дороге из Зеленогорска все обсудили или нет?
—Но это было, до того как,— Юля обняла Эдварда и уткнулась в его плечо.
—Мы обменялись вчера карт-бланшами, если меня не обманывает память. Я использовал свой, теперь выбор за тобой.
Она затравленно посмотрела на него.
—Джулия, сядь нормально позавтракай,— вдруг строго сказал он, отстранившись,— и не морочь мне голову. Я пока приготовлю ванную.
—Я люблю кофе по утрам, с молоком и без сахара,— заявила она с вызовом.
—А будешь пить чай,— улыбнулся Эдвард.— Для укоренения новой привычки достаточно тридцати дней.
Он подмигнул ей и скрылся в ванной.
***
Юля открыла глаза и удивилась. Эдвард с Виктором сидели около постели, уставившись на нее, как археологи на мумию фараона.
—С пробуждением!— последний облегченно вздохнул и подмигнул другу.— А ты переживал! Смотри, как щечки зарумянились сразу. Я же говорил Юля крепкая девушка. Так что комплекс отлично работает и на женщинах.
Он встал и добавил во флакон, соединенный с капельницей, лекарство из шприца.
Пошевелиться не получилось. Эдвард приподнял Юлю за плечи, а Виктор подсунул ей вторую подушку. Она окинула себя взглядом и увидела, что лежит совершенно раздетая под простыней, закрывающей ее от груди до колен. В руки снова вернулись внутривенные катетеры, по бедру явно шел еще один, а ноги были зафиксированы коричневыми кожаными ремнями с датчиками. От них отходили провода к серому чихающему ящику на столе, с разноцветными кривыми на мониторе: «Бесовщина какая-то»,— подумала она и огляделась: на стене опять появились часы, со стола исчез букет роз, а коричневый плащ, повешенный по приезде из "Англетера" на спинку кровати исчез. Сбоку раздался знакомый звук, она повернула голову и увидела свой телефон. Она хотела схватить его, но тело оказалось совершенно расслабленным.
— Что? Что, черт возьми, снова произошло?— язык во рту ворочался с трудом.
—Джулия, не волнуйся!— Эдвард сжал в теплой ладони ее замерзшие пальцы.— Через полчаса сможешь нормально говорить. Ты только что вышла из лечебного сна. Сейчас тебя приведут в порядок. У меня одна просьба, не разговаривай, пока мы не вернемся.
«Оле Лукойе, твою мать!» — Юля испепелила взглядом спины целителей и пожалела, что они не осыпались кучкой пепла. На смену им явилась медсестра. Она поздоровалась с Юлей, стянула с нее простыню, удалила катетеры, освободила ее ноги и, напевая себе под нос, стала протирать тело гигиеническими салфетками. Юля решила пока ничему больше не удивляться: «Как меня все достало! Так, что с памятью опять? Роберт меня бросил. Эдвард… Уфф, как я могла с ним переспать? И снова меня обездвижили. Нашли кролика! Бежать! Бежать! Бежать!»
Медсестра натянула на ее ватное тело пижаму и вышла. За полчаса к Юле и правда вернулась способность говорить, и она первым делом схватилась за телефон. Он лежал на зарядке, и провод едва выдержал рывок. Трясущимися руками Юля надавила на кнопку и мозг ее взорвался от ожидания, пока аппарат думал включиться или нет… Эдвард с Виктором вошли, когда она нажала на кнопку вызова номера Роберта.
